Облокотившись на мягкие подушки, принцесса Джелла и раджа наблюдали за этим зрелищем.

Раджа повернулся к принцессе:

— Чего же они ждут?

— Да, — отвечала Джелла, — момент как нельзя более удобный…

Не успела она проговорить эти слова, как раздался пронзительный свист. Это был сигнал для начала действий.

В толпе произошло значительное движение у входа на улицу, где мы оставили Джорджа Малькольма, окруженного отрядом сипаев во главе с лейтенантом Мидлеем.

— Дургаль-Саиб, — проговорила принцесса, — взгляните, вот они!

И в самом деле, на площадь вышли красные мундиры, которым люди преградили путь.

А в это время на площади Согор кричал:

— Сипаи ведут в крепость англичанина! Это убийца!

— Гнусный убийца! — вторил ему Голькар.

— Отцеубийца, — продолжал кричать Согор. — Смерть нечестивому, поднявшему руку на своего отца!

Толпа уже подхватила эти крики:

— Смерть отцеубийце! Смерть ему! Смерть!

Казиль все это слышал. Он как змея скользил к тому месту, где стоял отряд, думая, что уже ничем не сможет помочь Джорджу.

— Расступитесь! — беспомощно кричал лейтенант Мидлей. — Дорогу!

А толпа уже повторяла слова Согора:

— Этот англичанин — отцеубийца! Смерть ему! Смерть! — И руки многих сжимали кинжалы.

Положение стало критическим. Это лучше всех понимал лейтенант Мидлей. Он повелительно крикнул:

— Прочь!

В ответ раздался глухой угрожающий ропот. Нужно было принимать какие-то решительные меры.

— В штыки! — приказал лейтенант.

Сипаи заколебались, но привычка к дисциплине взяла верх, и они повиновались приказу.

— Шива! Шива! — кричал Согор.

— Шива! — повторили в толпе.

Это был второй сигнал. Люди бросились к сипаям с возгласами: «Бовани! Бовани!»

Сипаи опустили ружья, даже не стали делать вид, что защищаются, и ушли, предоставив пленника в распоряжение народной ярости.

— Изменники! — в бессильной ярости возмущался лейтенант. Держа шпагу в руке, он стоял рядом с Джорджем. Но что мог сделать один человек?

Толпа теснила их, и шпага лейтенанта Мидлея была тотчас же выбита из его рук сильным ударом палки.

«Я не успел отомстить за отца, — подумал Джордж. — Но бедный отец простит меня. Господи, как ужасно умирать вот так, беззащитным… Оружие бы… Оружие!» И тут случилось невероятное. За спиной он услышал голос:

— Господин, возьмите кинжал…

Джордж стремительно обернулся, увидел Казиля, протягивающего ему кинжал, схватил его.

— Спасибо! Теперь я дорого продам свою жизнь! — только и крикнул Джордж.

— Смерть ему, смерть! — между тем вопила толпа, приближаясь к несчастной жертве.

— Разбойники! — закричал Джордж. — Вам не удастся схватить меня живым! — И он взмахнул кинжалом.

Индусы, пораженные смелостью англичанина, остановились.

Принцесса Джелла, наблюдавшая за этой сценой, дрожала от любви и ненависти к человеку, который пренебрег ею.

— Неужели он уйдет? — прошептала она.

— Это невозможно! — отвечал раджа, вынимая из-за пояса пистолет с длинным стволом в серебряной оправе.

Он взвел курок.

Джорджа оттеснили теперь к самому мосту. За его спиной был Ганг, а перед ним бушевала разъяренная толпа. Первый ряд нападающих пятился, но страшный напор людей сзади вновь толкал их на Джорджа. Он был окружен с трех сторон, индусы почти касались его. Он чувствовал на своем лице их дыхание. Но жизнь была дорога для Джорджа, он хотел жить! Вместо того чтобы отбиваться от нападающих, он прибег к своей ловкости, напряг свои стальные мышцы, вскочил на каменный парапет моста и закричал, стоя на нем:

— Ну, кто осмелится последовать за мной?

Затем он бросился вниз головой в реку. Вода находилась на расстоянии тридцати футов. Толпа замерла.

Джелла неуверенно коснулась руки Дургаль-Саиба.

— Стреляйте! — тихо произнесла она.

Раджа тут же спустил курок. Выстрел раздался в тот самый момент, когда Джордж коснулся темных вод Ганга. Джелла вопросительно взглянула на Дургаль-Саиба.

— Я не даю промаха по летящей ласточке, — проговорил он. — Не сомневайтесь, принцесса, он мертв, я никогда не промахиваюсь!

«Теперь я свободен от соперника», — думал он.

«Я отомщена, но как мне плохо… — думала принцесса. — И я не успокоюсь до тех пор, пока не погибнет та, которая отняла у меня его сердце».

Интересно, что в воображении этих двух людей образ Марии Бюртель мелькнул одновременно. Но один решил преследовать ее любовью, а другая — ненавистью.

Спустя два часа после описанных событий в доме сэра Джона Малькольма происходило следующее.

Воспитанницы покойного Мария и Эва были в огромной комнате нижнего этажа, служившей гостиной, большие окна которой выходили на веранду и в сад. Обе они, одетые в темные платья, сидели перед маленьким столиком, выкраивая траурную одежду. Но дело не клеилось у них, и часто набегавшие слезы застилали им глаза, опухшие и покрасневшие. Девушки молчали. Их сердца, переполненные горем, понимали друг друга без слов.

Вдруг рыдания стали душить Эву, и она бросила работу. Встав со своего места, она подошла к окну.

— Ну что, сестра? — спросила Мария спустя несколько минут, в течение которых она не решалась прерывать печальные мысли сестры.

Эти слова заставили вздрогнуть Эву, как будто пробудив ее от глубокого сна.

— Что ты сказала, Мария? — спросила она тихим голосом.

— Ты никого не видишь на дороге?

Эва взглянула на аллею, которая, извиваясь, вела к садовой калитке по зеленой лужайке среди цветущих деревьев.

— Пока никого! — отвечала она, возвращаясь на прежнее место возле сестры.

— Скоро ночь, — сказала Мария, — меня пугает их долгое отсутствие…

— Чего теперь можно опасаться?..

— И сама не знаю.

— Эдуард и Джордж уехали вместе. Кроме того, с ними доктор Дьедоннэ. Что может с ними приключиться? Задержались во дворце у губернатора.

— Да. Но мне непонятно, зачем губернатору задерживать их так долго? Почему ничего о себе не сообщают?

— Может, им удалось напасть на след убийц?

— Помоги-то Бог!

— Если это так, то, наверное, идет следствие, во время которого присутствие сыновей покойного необходимо. Не надо тревожиться об этом.