– Да, наша помолвка произошла по воле твоего отца, – сказал он. – Я принц и поэтому знаю, что такое воля короля! Мой дедушка, король Трент, не любил мою бабушку, королеву Ирис. Он женился на ней только ради наследника. Моя мать Айрин в детстве просто ненавидела моего отца Дора, но всеми силами стремилась выйти за него замуж, чтобы стать королевой. Но, поженившись, Дор и Айрин полюбили друг друга. Такое иногда случается. И кто знает, может, и с нами случится.

– Нет, Дольф, я никогда не смогу полюбить тебя! – воскликнула Нада.

– Но откуда ты знаешь, что произойдет, когда нам исполнится четырнадцать? Может, тогда… – Мне и есть четырнадцать! – с мукой в голосе произнесла принцесса.

Дольф непонимающе уставился на нее.

– Да, принц, мне уже четырнадцать!

– Не может быть, – прошептал он.

– Мне дано превращаться в маленького ребенка, а вот в девушку старше себя, во взрослую женщину, нет, этого я не могу, – объяснила Нада.

Дольф знал, что так бывает, потому что и сам не мог превращаться во взрослых существ. Его драконы, чудовища, птицы-рок были, по сути, громадными птенцами.

– Хочешь, я стану такой, какая есть? – спросила Нада.

Дольф промолчал. Приняв молчание за знак согласия, Нада стала сама собой: девушкой четырнадцати лет.

«Вот это да!» – мысленно воскликнул Дольф.

Перед ним стояла юная женщина, конечно, не такая пышнотелая, как Вилда или Мела, но все равно вполне готовая к прилету аиста. И самое удивительное – эта Нада была очень похожа на его сестру Айви!

Дольф в ужасе отвернулся. Так ей четырнадцать?

Какой обман!

И он начал поспешно спускаться с горы.

– Дольф! Постой! Дольф! Позволь мне объяснить!

– Твоему отцу нужно было выдать тебя замуж, но жениху оказалось маловато лет. И король велел тебе превратиться. Мне все понятно, – холодно произнес Дольф.

– О, Дольф, умоляю тебя, не разрывай помолвку! – умоляюще воскликнула Нада.

– Я еще ребенок, но в то же время я принц, – гордо ответил Дольф. – Я дал слово. И оно остается в силе. Мы будем помолвлены до тех пор, пока ты не передумаешь.

– О, Дольф, как же ты добр! Я вновь превращусь в ребенка и буду вести себя совсем по-детски, как ты захочешь Дольфу неприятно было на нее смотреть. Такая большая и плачет, утирая слезы, но они струятся, струятся неудержимо.

– Но ты же меня не любишь, – вспомнив ее слова, сказал Дольф. – Ты сама сказала.

– Люблю, но не могу любить, и теперь ты знаешь почему, – ответила Нада.

Принц пожал плечами.

– По-моему, с этой минуты тебе незачем притворяться ребенком. Стань собой и будь ею дальше.

– Но ведь я хочу, чтобы было как тебе лучше, – приблизилась к нему Над а-Айви.

– Теперь мне все равно, как ты выглядишь, – отступая, пробормотал Дольф.

Он пошел быстрее, потом побежал и скрылся в кустах. Пусть думает, что ему пописать захотелось.

Здесь он сел на землю, уронил голову на руки и зарыдал.

А тем временем скелеты закончили осмотр острова.

– Ничего интересного, – заключил Косто. – А что там, на горе? Сейчас ребятишки нам расскажут.

По песку в их сторону шел кто-то. Какая-то девушка.

– Кто бы это мог быть? – спросил у своей спутницы Косто. Хотя тут же одумался: откуда ей знать!

– Это Нада.., настоящая, – вдруг произнесла Скриппи. – Ей именно столько лет.

– Но как же…

– Предпочитаю удержаться от разъяснений, – ответила Скриппи.

Индикатор между тем указывал новое направление. Все поспешили туда, но не нашли ничего, кроме песка. Но глазок указывал, что это именно здесь, именно в том месте, рядом с которым они оказались.

Путешественники сели на песок и начали обсуждать положение.

– А могло ли так случиться, что Небесное Сольдо было здесь, а потом, за миг до нашего прихода, куда-то переместилось? – спросила Скриппи.

– Так почему же глазок не указывает на новое место? – возразил ей Косто.

– А вдруг это выше его сил?

– Нет, – не согласился Дольф, – глазок указывает, ясно указывает на что-то находящееся здесь.

Сольдо где-то совсем рядом.

– А что, если… – Нада хотела что-то сказать, но остановилась.

– Ну, продолжай, Нада, – сказал Дольф.

– Понимаешь, Дольф, ты ведь принес волшебный глазок из Обыкновении и…

– И что?

– Может, он сейчас указывает на то место, где находится Сольдо, но не в Ксанфе, а.., а в Обыкновении! – залпом выпалила Нада.

– Хорошая мысль, надо подумать, – серьезно, как подлинный руководитель экспедиции, произнес Дольф.

– Получается, снова придется кому-то отправляться в Обыкновению? – с некоторой тревогой поинтересовался Косто. – Но в этом месте Ксанфа нет гипнотыквы-зомби…

– А не попробовать ли нам отыскать вразумляющую лозу, – сказала Скриппи. – Может, она подскажет .

Так они спорили, возражали друг другу, выдвигали новые версии.., и не заметили, что наступил вечер.

– Надо приготовить что-нибудь на ужин, – озабоченно сказал Косто. – Детям нельзя идти спать голодными.

– Я не хочу есть, – ответила Нада. Она снова загрустила.

– А я хочу, – намеренно бодро сказал Дольф. – Я проголодался как дракон.

– Мы тут с Косто видели пирожковое дерево, – как бы между прочим, заметила Скриппи. – Пойдем туда, хочешь?

– Очень хочу.

И они пошли. Костлявая женщина и принц.

– Знаешь, Дольф, Нада ведь вовсе не собиралась тебя обманывать, – когда они отошли на некоторое расстояние, вдруг сказала Скриппи. – Это ей отец велел…

– Знаю, – кратко ответил Дольф.

– Днем ей удавалось казаться веселой, но по ночам она часто плакала. Я слышала.

Так они шли, рассуждая о любви, о коварстве, о государственных интересах.

– Ты согласился обручиться, иначе наги не согласились бы взяться за освобождение Косто. А Косто попал в переделку, потому что хотел отыскать драгоценный камень, без которого русалка не соглашалась освободить меня. Вот и получается, что ты обручился ради меня. В некотором смысле…

Дольфу рассуждение Скриппи показалось довольно странным, но спорить он не стал.

– Я должен стать ее мужем, – сказал Дольф, – но любовь здесь ни при чем.

– Она должна стать твоей женой, – сказала Скриппи. – Но любовь здесь ни при чем.

Они шли бок о бок по песку. Дольф, понурившись, размышлял о чем-то своем. И когда он поднял голову и взглянул на Скриппи, то вскрикнул от изумления. Потому что костяная Скрипни теперь была вовсе не костяная, а самая настоящая плотная!