С 1 октября по 31 марта с 9.30 до 17.00

С 1 апреля по 30 сентября с 9.30 до 18.00

Закрыт по вторникам, а также 1 января, 1 мая и 25 декабря.

http://www.musee-chateau-fontainebleau.fr/

Мера любви – это любовь без меры…

Святой Августин

В конце морозного 1686 года в сторону «Замка Рауля», старого костела, возвышавшегося над городом Шатору, медленно шел священник. Вот уже второй раз отец Тиксье посещал этот замок. Он уже был здесь десять лет тому назад – по приказу герцогини де Лонгвиль, поручившей ему убедиться в том, что находившуюся здесь под арестом знатную даму не обижают и что она содержится не в слишком суровых условиях. Вдали от мирской суеты, посвятив себя полностью Господу, бывшая королева Фронды почувствовала уколы совести и решила проявить заботу о женщине, которую она сама никогда раньше не ценила, а ее любимый брат, Великий Конде, так тот и вообще поступил с ней совершенно отвратительно.

Августейшую пленницу звали Клер-Клеманс де Брезе. Она была племянницей кардинала де Ришельё и, к своему несчастью, еще и принцессой де Конде, которой стала в ходе безжалостной политической игры.

По правде говоря, во время своего первого визита отец Тиксье, добрый иезуит, испытал некоторое беспокойство: он ожидал встретить здесь сумасшедшую женщину, всю в бреду и в грязи. Но на деле нашел женщину хоть и странную, но весьма достойную, со скрытным лицом и ледяным взглядом, которая вела жизнь монашки, окруженная двадцатью слугами, такими же надменными и холодными, как и она сама.

Принцесса тогда отказалась говорить с ним. Лишь когда иезуит признес имя ее безжалостного супруга, она вскинула на него свои выцветшие глаза и пробормотала:

– Господин принц презирал меня… но я презираю его еще больше!

И все.

Теперь же священник заметил, что принцесса мало изменилась, разве что стала еще бледнее и немного похудела. Она приняла его лежа в постели. Ее лицо не отображало никаких эмоций, когда он передал ей новость: «Господин принц скончался 11 декабря в Фонтенбло».

Принцесса ничего не ответила. Впрочем, у священника имелось еще кое-что: перед тем как покинуть этот мир, Конде попросил короля не выпускать его жену из плена.

Таким образом, даже находясь уже перед лицом Господа, он не усмирил своей ненависти. Ненависти такой долгой и такой несправедливой…

Клер-Клеманс было тринадцать лет, когда ее выдали замуж за того, кто тогда был еще лишь герцогом Энгиенским и которому было двадцать. Она сразу же влюбилась в него. Он, впрочем, не отличался особой красотой со своим худым лицом, крупными чертами, огромным крючковатым носом и горящими глазами. Но обладал таким обаянием, перед которым не могла устоять ни одна женщина, и вот под его-то власть и подпало наше дитя. Что же касается молодого герцога, то он с трудом скрывал свою неприязнь ко всей семье кардинала де Ришельё, и в особенности – к этой девчонке, мать которой умерла сумасшедшей.

Но при этом герцог Энгиенский тоже любил. Он испытывал пылкие чувства к восхитительной Марте дю Вижан, которая отвечала ему взаимностью. В результате долгие месяцы брак оставался фиктивным. То новоиспеченный супруг был болен, то он вдруг отправлялся воевать. Кончилось тем, что такое поведение взволновало семью: опасаясь гнева кардинала, принц де Конде попытался образумить сына. Он довел до его сведения, что женатые люди должны жить вместе и что герцогу и герцогине Энгиенским пора бы уже занять подобающее им место в обществе.

Герцог приложил для этого небольшое усилие: он официально обосновался вместе с Клер-Клеманс в красивом особняке де Ля Рош-Гюйон, на улице Бонз-Анфан… однако он и не подумал пересекать порог ее спальни. Тогда, как это и предвидел Конде, кардинал де Ришельё рассердился: или Энгиен будет вести себя, как это подобает супругу, или ему придется отказаться от командования армией. «Король только что вышел от меня, – сказал он ему, – и у меня имеется его королевское обещание: вы получите право командовать Пикардийской армией лишь в том случае, если ваша жена будет ждать ребенка…»

Эти резкие слова вызвали еще более резкую реакцию со стороны герцога Энгиенского, и он буквально накинулся на бедняжку Клер-Клеманс. Он бросился к ней и на этот раз поступил так, как поступают обычно со своей женой. Однако от этого ужасного сексуального опыта несчастная девочка испытала лишь страдания и унижения. Вскоре стало ясно, что она ждет ребенка. Тем временем, получив столь желанный пост командующего, герцог Энгиенский одержал блестящую победу при Рокруа. Он стал национальным героем. Что же касается де Ришельё, то он умер. И отныне не стало того, кто мог бы защитить бедную маленькую герцогиню!

Верная своей любви, она сделала все ради своего безразличного супруга. Когда для него настали тяжелые времена, когда его бросил в тюрьму уже Мазарини и когда он, будучи одним из руководителей Фронды, вынужден был бежать, она была рядом. Чтобы помочь Конде (старый принц умер, и отныне бывший герцог Энгиенский носил его имя, под которым он и стал знаменитым), его жена пожертвовала всем своим состоянием и самою собой заодно. Ее видели выступающей перед толпой на ступенях городской ратуши, она вместе с другими женщинами наполняла землей корзины, помогая строить укрепления в городе, который поддерживал ее супруга.

Но последнее слово во всех этих событиях все же осталось за Мазарини. Он подписал амнистию для восставших 28 сентября 1650 года, и для Клер-Клеманс ее страшное заточение закончилось. Она уехала в Монтрон. Вдруг, о чудо! Она получила письмо, письмо от своего мужа, письмо, которое она оросила слезами радости: «Хоть и с большим опозданием, но я спешу расцеловать Вас тысячу раз за всю ту дружескую поддержку, которую Вы мне оказали, которая продемонстрировала мне, как несправедливо было мое поведение по отношению к Вам. Но если Вы все же согласитесь жить со мной в будущем, Вы не пожалеете о том, что сделали для меня так много, ибо отныне вся моя жизнь и мое сердце принадлежит только Вам…»

Заболев при работах холодной зимой, Клер-Клеманс слегла от счастья. А когда она выздоровела, сообщили, что ее супруг отправился во Фландрию, и, борясь со слабостью, она пустилась в путь, чтобы присоединиться к нему.

Однако, когда она его увидела, стало понятно, что его письмо – это всего лишь напыщенные и неискренние фразы. Он едва поговорил с ней, а если и приходил к ней по ночам, то не столько любил ее, сколько пользовался ее телом.

Когда Клер-Клеманс возвратилась в Париж, сплетницы начали судачить о том, что мадам принцесса очень скоро станет такой же безумной, как и ее мать. А поскольку частые болезни приковывают ее к постели, милые подружки ее супруга надеялись, что вскоре она вообще освободит для них место. Теперь у несчастной не осталось и капли мужества: зимой супруги жили практически раздельно, на разных концах особняка Конде; летом она отправилась в замок Сен-Мор, тогда как он стал жить в великолепном Шантийи.