Та-ак… Сам он не увидел опасности, а старшеклассники ее отлично видели и сумели принять правильные меры. Но попытку обсуждать это, даже просто похвалить парней пришлось отложить до лучших времен: Дима повернул руль, машина слетела с дороги, понеслась, подпрыгивая на ухабах, и Володя прикусил себе язык.

Мчались так, что страшно было потом вспоминать, и навсегда запомнил Володя, как мотоцикл взлетел на взлобок, прыгнул, и нехорошо замерло сердце, пока он летел по воздуху, и с грохотом рухнул уже на землю плато, наверху. И тут Дима надавил тормоз, мотоцикл занесло, — пора была соскакивать с машины, потому что все было уже здесь: камни курганов, грязно-серая масса овечьего стада и мучительный девичий крик.

Сашка так и сидел с разинутым ртом, подняв дегенеративное лицо, а дальше Петька и Николай что-то делали с лежащей на земле Ольгой.

Потом Володя удивлялся четкости, с которой сразу действовал Андрей: пробежав мимо Сашки, Андрей сразу набежал на Николая; и Николай ответил парню метким ударом бича. Володя видел, что кнут — четырехугольная полоса кожи — концом угодил в лицо Андрею. Видел, что Андрей не остановился, продолжал бежать и врезался в Николая. Взрослый, тяжелый, пастух устоял на ногах, пытался снова замахнуться, но Андрей вцепился ему в руку, повис всей тяжестью, а Дима (и он уже в деле!), к удивлению Володи, двинул Николая кулаком снизу в челюсть.

Как будто тут Володя не был так уж и необходим… А вот в нескольких метрах тоже что-то происходило: кто-то там лежал ничком, лицом вниз, а еще кто-то скакал на лошади к горам.

— Стой! Стрелять буду!

Володя и не думал, что скачущий остановится от этого крика, но уже падая на колено, задерживая дыхание, он уже знал — вот он, таинственный обитатель бытовки, неведомый четвертый пастух.

Грохнуло, и по горам отозвалось многократное эхо. Дико заржала, метнулась в сторону лошадь, стала бежать как-то боком. Володя задержал дыхание — всадник был уже на пределе действия ружья.

Выстрел. Скачущий медленно, словно бы задумчиво, отделился от лошади, мешком свалился на камни. Лошадь как-то боком уходила от страшного места.

Володя сунул в стволы новые патроны, изо всех сил побежал к тому месту, где рухнул пастух. Лежащий вставал — медленно, кособоко, но вставал, поворачивался; его рука нырнула в голенище, и вот уже стоял в хищной позе, расставив ноги, незнакомый Володе человек. И сразу стало видно — это серьезный узкий нож, у которого нет другого назначения, кроме как убивать. И что эти синие от наколок лапы держат нож ухватисто, точно, можно сказать — профессионально. И хоть бок у ЭТОГО прострелен, сдаваться он не собирается.

— Бросай оружие!

Морда кривится в какой-то презрительной ухмылке, издает какое-то сипение.

— Бросай оружие! Стреляю!

Опять такое же сипение.

Володя навел ружье, поймал в прорезь черный бушлат.

— Ну?!

Сипит, выталкивает какие-то звуки из пасти. Так это же он смеется! Вот в чем дело… До Володи внезапно дошло, что происходит: существо не верит, что он, Володя, осмелится стрелять в человека. По крайней мере, вот так — когда они стоят лицом к лицу. А то, что он не осмелится, трактует просто — как симптом слабости. Ладно…

Хорошо, что все-таки есть у него с собой один такой патрон — третий номер дроби, на крупную птицу и зайца. Кости человеку не перебьет, как вполне может перебить картечь, а ударит достаточно сильно…

Между ними было метров десять, когда Володя перевел оружие чуть ниже и ударил ТОМУ по ногам.

— А-ааа…

Но это — не отчаянный вопль, это тихий, напряженный звук, пока ТОТ оседает на землю. И что характерно, правую руку с ножом никуда не убрал. Так, сначала перезарядить…

— Бросай оружие! Стреляю по руке!

Какое-то время Володя боялся, что ТОТ ударит себя ножом в грудь. Потом дважды раненный им человек отбросил нож… не очень далеко. И остался лежать на боку, внимательно наблюдая за Володей.

— Лицом вниз! Руки за спину!

Опять тень презрительной гримасы. Что теперь он, Володя, сделал неправильно? В чем увидело существо его слабость? Но ложится, сводит руки за спиной. Не расслабляться! Так, подцепить, отбросить нож подальше. Теперь можно отложить ружье, поискать что-нибудь для ТОГО… Например, собственный ремень.

В чем состояла ошибка, Володя понял сразу, как только заведенная за спину рука хватко вцепилась ему в штанину и потянула к себе. Володя мгновенно почувствовал, какой силищей налит ЭТОТ, мгновенно повернувшийся, швырнувший его через себя.

Позже, вспоминая этот эпизод, Володя понимал, что упустил много возможностей. Он мог, уже лежа, поднять камень, засандалить ТОМУ по голове, хотя бы взять камень поудобнее в руку, как свинчатку. В том-то и дело, усмехался Володя, что обычно об этом не думаешь. Если уголовник сильнее нормального человека, то именно этим: он сразу видит такого рода возможности; такие возможности, которые нормальному человеку с обычным бытовым опытом попросту не придут в голову.

ТОТ ведь сразу схватил с земли камень, бил кулаком с зажатым в нем куском породы, раза в два увеличивая силу удара. И что человек, раненный только что два раза, вообще будет драться, тоже никак не мог подумать Володя… А он дрался, как будто не замечая своих ран; Володя был уверен, что так вести себя не смог бы.

— Парни! На помощь!

И опять презрительная ухмылка, и раз за разом Володя отбивал удары ЭТОГО: ЭТОТ целился в лицо и в череп, раз за разом бил, целя торчащим из кулака поднятым камнем. Хорошо, подбежал Андрей, почти уже схватил ружье, и у ТОГО не выдержали нервы, ТОТ рванулся все-таки к оружию. Позже Володя поймет, в чем слабость этого человека: он не мог представить, что кто-то придет на помощь другому. Потому и убивал Володю, не ожидая нападения со стороны. Что делать, классовая ограниченность…

Андрей бежал к ружью, ТОТ рванулся туда же, Володя извернулся и дернул за обе ноги. ТОТ рухнул лицом вниз, почти коснувшись руками оружия… того места, где оно только что было. И почти сразу подтянул ноги, стал вставать. Андрей второй раз удивил Володю: не задержавшись и секунды, парень повернул ружье, и ударил ТОГО прикладом по голове. ТОТ ухнул, сел на зад и стал заваливаться дальше, на спину. И Андрей ухитрился догнать ТОГО уже в падении, ударил его прикладом еще и в лоб.

ТОТ свалился прямо на Володю, и на него полилась кровь из рассеченной, быть может, из пробитой головы. По крайней мере, Володе казалось, что он слышал хруст в момент удара.

О мой бог, ведь руки плохо действуют! Рассечено до крови только в одном месте, но еще три места — сильные ушибы: места, куда пришелся удар камнем.

Ну, слава Богу, ТОТ лежит. Теперь скрутить, скрутить его быстрее. Самым немилосердным образом стягивал Володя его руки. Подумал и испил из родников «Августа 1944-го» — разрезал ТОМУ брючный ремень, спустил брюки до колена. Теперь завязать голову, остановить кровотечение… Например, собственной рубашкой. Не дай бог, помрет…