— Исчезла Дина, Роман Лукич. Я объявляю ее в розыск, хочу поместить в газетах ее снимки, а у меня есть только те, которые я показывал вам.

Лурье остановился. Он помнил снимочки, сделанные на кастинге в детском саду, и слушал аудиозапись. Наверняка есть и видеозапись. Лурье подошел к Вене, лицо его покрывали красные пятна:

— Что вам еще от меня надо?

— Поговорим в машине. Можем в вашей, где нет аппаратуры. Безобидная беседа. От вас не убудет.

Адвокат согласился, и они вышли на улицу. Перед входом стояли автомобили членов клуба, диковинные игрушки, реализация которых могла составить бюджет крупной области. Они сели в скромный «Мерседес».

— Передайте Ковалевскому, чтобы вернул мне девчонку. Не дожидайтесь, пока я встану на дыбы. Вам не надо объяснять примитивные вещи. Если со мной что-то случится, все материалы будут опубликованы. Суток не пройдет, как половина членов клуба окажется в наручниках. Министр внутренних дел мечтает об этом, ему надо лишь развязать руки, а я могу это сделать даже из могилы. Итак, это первое.

— Но если ваша девчонка не у Ковалевского?

— Значит, он ее найдет. Под ним все бандюки ходят. Пусть объявит розыск. В благодарность я промолчу о вашем порно-Голливуде.

— Я передам.

Лурье взялся за ручку двери.

— Не торопитесь, Роман Лукич, я еще не закончил. Вы знали о том, что ваш подопечный Гурьев оставил Печерникову под залог бриллиантов акции ангольских алмазных приисков на сто миллионов долларов?

Адвокат подумал, а потом кивнул головой.

— Допускаю. Но что это меняет?

— Сколько бриллиантов может получить за эти акции Алина Малахова?

— Ах, вот вы о чем! Нисколько. Для этого ей нужна доверенность на право пользования акциями. Такие доверенности люди в здравом уме не дают.

— Тогда зачем ей нужен бесполезный залог? Она отдала уникальный гарнитур «Око света», рискуя жизнью, за груду бумаг?

— Акции не восстанавливаются. Без них Гурьев нищий. Он теряет все, а Алина не получает ничего. Оба останутся ни с чем. Она лишилась бриллиантов, а Савелий — акций. Сделка не имеет смысла, но гарантирует обратный обмен. Каждому выгодно вернуть свое.

— Тогда объясните мне, как может банк Гурьева воспользоваться акциями без его участия? А он может, я это знаю.

— Где они их возьмут? Руки коротки.

— Предположим, что я их им передам за определенные проценты.

Лурье опять задумался, потом ухмыльнулся:

— Мысль интересная. Вы правы. Банк может продать акции. Гурьева только теперь ограничили в правах. Когда он приехал в Москву, банк висел на волоске, все надежды возлагались на его гениальность. Мы знали, как он вытащил из болота хабаровский филиал при помощи тех же алмазов. Гурьев получил неограниченную власть в Москве и тогда вступил в новую игру, довольно рискованную, но оправдавшую все риски. Он скупил акции ангольского месторождения. Примерно пятую часть. Но не от имени банка, а как частное лицо. Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

— Но у Гурьева не было таких денег, и он сам на себя оформил бессрочный и беспроцентный кредит на сто миллионов. На эти деньги и были куплены акции. Сейчас, когда Ангола начала добывать алмазы, а израильские ювелиры гранить их на территории Анголы, деньги потекли рекой. Акции взлетели в цене в несколько раз. Гурьев вполне способен вернуть взятый кредит, в разгар кризиса банку позарез нужны деньги. Но Гурьев не торопится. На свою прибыль он продолжает получать новые акции. Положение банка его интересует меньше всего. Но и банк ничего не может сделать со своей стороны. Кредит бессрочный, требовать деньги они не могут. Он же не отказывается платить, он не торопится.

— Как банк может воспользоваться его акциями?

— Как правопреемник. В кредитных документах указано, на какие цели выдавались деньги. Тут Гурьев допустил ошибку.

— Теперь понял. Чтобы стать правопреемником, надо убить Гурьева. Но убить его имеет смысл, когда банк получит в руки акции. Смерть Гурьева позволит банкирам описать имущество должника, акции попадут в банк на законных основаниях.

— Именно так. Ангольские алмазы стали для Гурьева кощеевой иглой. Он бережет их как зеницу ока. Сломается игла — Кощею смерть. Попадут акции в руки банкиров — Гурьев не жилец.

— Фантастика! Но почему он не может переписать акции на имя жены?

— У банкиров на Анну есть компромат, ее можно вынудить отдать акции без особых условий.

— Но и Алина Малахова не вернет ему акции, пока не получит свои бриллианты.

— В этом вся проблема.

— Если она отдаст акции банкирам, они могли бы вернуть ей «Око света». Допустим. В плане бредовой идеи.

— Но этого не произошло. Банкиры — официальные лица. Стоит предложить Алине подобную сделку, она устроит им ловушку, и банкиры превратятся в обычных воров. Их засадят за решетку, а она вернет свои бриллианты без всяких условий. Алина не пойдет против Гурьева. Эта женщина очень умна. Она помешана на бриллиантах, как и ее муж. Деньги для них мусор. Гурьев ей нужен. У него прииски в Анголе, он может поставлять Алине бриллианты с большими скидками. Вдвое дешевле якутских, а по качеству лучше наших. И огранку израильские мастера, работающие в Анголе, делают более качественную, чем у нас. А что могут предложить Алине банкиры? Ожерелье? Так она натравит на них арабов и завтра же банк взлетит на воздух. Деньги? Плевать она хотела на деньги. Лучший способ — украсть акции у Алины. И банкиры пойдут на такой шаг. Но кто знает, где их искать? Она же не держит их под подушкой.

— Рад нашей плодотворной беседе, Лурье. Против вас я ничего не имею. Но если Дина сегодня не вернется домой, то Рубену Ковальскому остается только застрелиться. Я не шучу.

— Думаю, он найдет вашу подружку.

Адвокат опять взялся за дверную ручку, но Веня придержал его за рукав.

— Гурьев не может переписать акции на свою жену по другой причине. Анна Каземировна Гурьева умерла четыре года назад.

Лицо адвоката оставалось спокойным:

— Зато жива Ирина Савельевна Гурьева.

— Так значит, она его дочь?

— Вы и без того слишком много знаете, Скуратов. Вам стало опасно жить. Сегодня убивают людей за кошелек с мелочью, а в нашем случае счет ведется на сотни миллионов долларов. Отдайте себе отчет, во что вы впутались. Мне жаль вас. И еще. Никто вашего компромата не боится. От порнобизнеса Ковальского еще никто не пострадал, зато в Подмосковье выросли сотни особняков, принадлежащих генеральским чинам из силовых структур. Вам помогут, но не из-за боязни. Просто вы некоторым щекочите нервы, и это людей веселит. Есть над чем посмеяться в клубе, развеять скуку. Вы шут, Скуратов. Клоун. Вас не трогают, потому что всерьез не воспринимают. Власть уже давно поняла, что воевать с сильными мира сего бесполезно, можно только договариваться и сотрудничать. Мир зиждется на компромиссах. Как вам известно, в сортирах мочат только шушеру. Вам выставили в витрину Ходорковского, вот и радуйтесь. И что? Мир переменился? Ничего не случилось. А девчонку вашу найдут. Только теперь жертв будете выбирать не вы, вам на них будут указывать пальцем. Вы переступили дозволенную черту. Сами того захотели. Хотите жить, будете работать под диктовку. Самостоятельность — вещь относительная.