Наши три выступления проходили в клубе «Марки», знаменитой маленькой душегубке, где играли все – от The Who до Дэвида Боуи и Sex Pistols. В день концерта мы пришли туда на саундчек, а потом с Даффом весь вечер пили на улице с любопытными местными, которые пришли на нас посмотреть. Проведя неделю на Кенсингтон-хай-стрит, мы изголодались по шумной рок-н-ролльной культуре, к которой привыкли. Точно не помню, было это днем или после первого концерта, но на такой тусовке мне удалось найти себе подружку по имени Салли, которая тогда была горячей моделью с третьей страницы. Третья страница – это раздел английской газеты «Сан», где каждый день печатают фотографии начинающих моделей в рекламе купальников и нижнего белья, потому что они-то уж заслуживают упоминания в новостях. Я сразу же влюбился в Салли. Оставшиеся дни поездки в Англию благодаря ей прошли более увлекательно – она знала все классные места. Мы тусовались в паре клевых рок-н-ролльных заведений в Сохо. Одно из них – «Интрепид Фокс», где я угрожал Филу Моггу, фронтмену UFO, стеклянной стопкой. Не помню почему.

Еще я пообщался со своим героем Лемми Килмистером. Мы все встретились с группой Mötorhead, и это сделало нашу поездку идеальной.

Концерты в «Марки» были громкими и прошли словно в аду. Но обо всем вспоминаю с любовью. Мы играли Whole Lotta Rosie AC/DC, Mama Kin Aerosmith и все свои оригинальные песни. В один из таких вечеров мы впервые исполнили песню Knockin’ on Heaven’s Door, которую случайно сочинили на саундчеке. Я всегда любил эту песню и ее концертную версию – она тогда звучала более сыро и грубо, чем в альбоме Use Your Illusion, куда в итоге вошла. Концерты прошли достаточно хорошо, и с самого начала нас не считали очередной лос-анджелесской метал-группой с длинноволосыми парнями, которые приезжали в Англию. В нас видели нечто иное, что-то новое, и как раз это мы и пытались донести до людей с самого начала. Наконец-то справедливость восторжествовала.

После поездки мы вернулись в Лос-Анджелес, чтобы внести последние штрихи в альбом. Аксель принес нам репродукцию картины Роберта Уильямса, которую мы все хотели поместить на обложку. Там изображена такая маниакальная сцена, на которой робот хочет съесть насильника, только что напавшего на девушку. Нам она казалась идеальной: мы даже использовали название картины в качестве названия альбома – Appetite for Destruction (Жажда разрушения – примеч. пер.).

Все было замечательно, альбом вышел, как и планировалось, с иллюстрацией Уильямса на обложке, и не было никаких проблем. До тех пор, пока на него не накинулись Типпер Гор и ее лоббистская группа. В то время они очень эффективно осуществляли музыкальную цензуру, но нас это не волновало – нам как раз нужна была полемика, которую Типпер создавала вокруг нас.

Наше желание было исполнено: компания «Геффен» получила столько жалоб, что наш альбом запретили еще до того, как поставили в крупные магазины. Нам сказали, что большинство розничных магазинов не будут его продавать, а остальные требовали заворачивать его в коричневый бумажный пакет, если мы не поменяем обложку. Мы рисковали вообще ничего не продать, когда у нас наконец-то появилось что продавать, так что в этот момент – один из редких случаев, когда мы прислушивались к здравому смыслу, – решили пойти на компромисс и согласились поменять обложку, а иллюстрацию Уильямса поместили внутри рукава. Парень, с которым мы познакомились в Адском доме, нарисовал нас пятерых в виде черепов на кресте, и получилось невероятно, так что эту иллюстрацию поместили на обложке, а Аксель еще набил с ней тату. Это была очень крутая картинка, так что, насколько бы мы ни негодовали от того, что нам пришлось смириться с чужим мнением, в итоге получилась обложка, которая всем понравилась. Кстати, первый вариант оригинальной обложки – коллекционная вещь.

Поскольку у меня есть некоторые навыки иллюстрации, я всегда участвовал в разработке афиш и плакатов группы. Помню день, когда взял стопку журналов «Оружие и боеприпасы» в газетном киоске, где работал, и листал их, пока не нашел идеальный пистолет, срисовав его для логотипа. Я взял фотографию домой – сначала я не знал, как связать все воедино. Я тогда жил у Ивонны, и как-то раз, когда они с мамой уже легли спать, я сидел за кухонным столом, и меня осенило. Я достал фотографию пистолета и нарисовал ее от руки, а потом нарисовал еще один пистолет и оплетающие их розы. Этот простой рисунок прижился и стал логотипом группы.

Как только мы все договорились о новой обложке, я захотел поехать в Нью-Йорк проследить за оформлением всего альбома, а также встретиться с мерчендайзером по поводу футболок и нашим новым концертным агентом Биллом Элсоном в компании «Ай-Си-Эм». Поездка обещала быть насыщенной.

В то время я «встречался» с порноактрисой Лоис Айрес, чью работу я уважал, и если характер ее искусства мог отпугнуть других поклонников, то меня лишь заинтриговал. Мы познакомились в Лос-Анджелесе, и какое-то время я жил у нее. Когда я собирался ехать в Нью-Йорк, оказалось, что нам по пути, потому что Лоис нужно было выступать в паре стрип-клубов на Таймс-сквер. Ей забронировали номер в отеле «Милфорд Плаза» на пересечении Восьмой авеню и 45-й улицы, так что я сразу же поехал к ней.

На второе утро меня разбудили в семь утра.

Дзынь! Дзынь!

Дзынь! Дзынь!

Я поднял трубку и снова повесил.

Дзынь! Дзынь!

Дзынь! Дзынь!

Очевидно, кого-то было не унять.

– А? Что? – крикнул я в трубку.

– Здравствуйте, сэр, к вам посетитель – Тодд Крю, – сказал голос в трубке. – Прислать его наверх?

– Э… а, ага… конечно, – ответил я неуверенно. Я понятия не имел, что может понадобиться Тодду в семь утра, да еще и в Нью-Йорке.

Очевидно, он приехал по приглашению знакомого актера, который позвал его в последний момент, потому что ему нужно было поскорее уехать из Лос-Анджелеса ради своего же блага: он расстался со своей девушкой, а это было важное событие – они были вместе несколько лет и почти превратились в единое целое. Еще его выгнали из группы, потому что ребят раздражало, что он так много тусуется с нами. Вскоре его сменил Сэми Яффа из Hanoi Rocks практически без обсуждений. Они не просто его выгнали, а еще и забрали все его инструменты и отказывались возвращать. Так что Тодд был, мягко говоря, не в лучшей форме. Он появился у меня на пороге уже в стельку пьяный с литром «коктейля» в руке, который мы называли Жабьим ядом: водка с апельсиновым соком в бутылке от «Севен-Апа». Весь день у меня были встречи по разным адресам, начиная с десяти утра, но я понял, что за Тоддом нужно присмотреть. Его девчонка не отвечала на его звонки, группы у него больше не было, и оставлять его одного я не стал.

Выбора не было, я таскал его по всем своим встречам, что было не так-то просто. Все они находились в нескольких длинных кварталах друг от друга, и меня это вполне устраивало – я планировал везде ходить пешком. Это долго, но мне очень хотелось прогуляться. Был один из таких невыносимо жарких июльских дней в Нью-Йорке, и Тодд настоял, чтобы я сначала отвез его в «Вестерн Юнион» в десяти кварталах от моего отеля забрать немного денег. Он был так расстроен, что я согласился и до сих пор жалею об этом. Если бы я отказался ехать с ним в «Вестерн Юнион», все могло бы кончиться иначе, потому что у него не было бы при себе денег.