Мак-Виртер переправился на лодке на сторону Солткрика.Второй раз он решил прогуляться по Старк-Хеду. Это место обладало для негоособой притягательной силой. Медленно поднимаясь по склону холма, он прошелмимо отеля «Балморал-Корт» и затем мимо большого особняка, примостившегося накраю скалистого мыса. «Галлс-Пойнт» – прочел он название, написанное над входомв дом. Кажется, именно здесь была убита старая леди. Да, точно, об этомубийстве ходило много слухов в отеле; его горничная упорно возвращалась к этойтеме и не успокоилась, пока не поведала ему все, что знала; и в газетахэтому преступлению было уделено много внимания, что раздражало Мак-Виртера,поскольку он предпочитал читать новости о важных мировых делах и событиях и егомало интересовали случаи подобного рода. Вновь спустившись с холма, он прошелпо кромке узкого берега, где расположилось несколько старых рыболовецкиххозяйств, которые были слегка перестроены на современный лад. Затем дорогаснова пошла вверх и, постепенно суживаясь, превратилась в каменистую тропу,ведущую к вершине Старк-Хеда.

Скалы Старк-Хеда были мрачными и грозными. Мак-Виртер стоялна краю, глядя на плещущие внизу темные волны. Так же он стоял здесь и в тот,другой вечер. Он пытался оживить в себе чувства, которые испытывалтогда, – отчаяние, гнев, усталость, желание покончить со всем этим раз инавсегда. Но те чувства умерли. Все прошло. Вместо этого он испытывал лишьхолодную злость и раздражение. Вспоминал, как он беспомощно висел на этомодиноком дереве, как его спасла береговая охрана и как все суетились вокругнего в больнице, точно он был непослушным ребенком, – целая серия неудач иунижений. И почему ему не дали спокойно умереть? Было бы лучше, в тысячу разлучше, если бы он избавился от этой жизни. Он по-прежнему так думал. Но вот необходимоготолчка на этот раз не было, пожалуй, это было единственное, но существенноеотличие.

Как же он терзался тогда, думая о Моне! Сейчас он мог думатьо ней совершенно спокойно. Она всегда была довольно глупой. Легко покупалась налесть и не замечала, что мужчины просто подыгрывают ей. Очень миловидная. Да,весьма мила, но далеко не умна; не тот тип женщины, о которой он мечталкогда-то.

Да, в нем еще жил образ прекрасной дамы… Некий смутный,воображаемый образ женщины в белых струящихся одеждах, летящий в ночи… Нечтоподобное женской фигуре на носу корабля… только почти бесплотное…

И вдруг с драматической внезапностью случилось невероятное!Из вечернего полумрака появилась летящая фигура. Мгновение назад ничего небыло, она появилась совершенно неожиданно – белая фигура, бегущая… бегущая… кэтому скалистому обрыву. Прекрасная и отчаявшаяся незнакомка, преследуемаяфуриями! Они незримо летели за ней, увлекая ее к пропасти. Она бежала,охваченная ужасным отчаянием. Ему было знакомо такое отчаяние. Он понял, чтосейчас должно произойти…

Мак-Виртер стремительно вышел из тени и схватил ее за руку втот самый момент, когда она готова была броситься вниз…

– Нет! Остановитесь! – порывисто воскликнул он.

Ему показалось, что он держит в руках птицу. Она сопротивлялась,молча боролась, пытаясь вырваться на свободу, и затем, опять-таки как птица,вдруг утихла.

– Не стоит бросаться своей жизнью, – страстносказал он. – Ничто не стоит этого. Ничто! Даже если вы отчаянно несчастны…

Она издала звук, отдаленно напоминавший отрывистый смешок.

– Разве вы так несчастны? – резко спросилон. – Что с вами случилось?

Она ответила ему сразу, мягко выдохнув всего два слова:

– Мне страшно!

– Страшно? – Он был так поражен, что опустил рукии отступил на шаг, чтобы получше разглядеть ее.

Мак-Виртер увидел, что она сказала правду. Именно страхстремительно гнал ее к пропасти. Именно страх сделал это маленькое, бледное иумное лицо таким опустошенным и глупым. Страх заполнил ее большие, широкорасставленные глаза.

– Чего вы так боитесь? – недоверчиво спросил он.

– Я боюсь, что меня повесят, – ответила она тактихо, что он едва расслышал ее голос.

Да, она именно так и сказала. Точно завороженный, он смотрелна нее. Затем перевел взгляд на край обрыва.

– Поэтому вы решили?..

– Да. Мгновенная смерть вместо…

Она закрыла глаза и задрожала. Дрожь охватила все ее тело.

Мак-Виртер быстро выстроил в уме цепочку логическихумозаключений.

Наконец он сказал:

– Леди Трессильян? Та старая леди, которуюубили? – Затем резко добавил, пораженный собственным открытием: – Должнобыть, вы миссис Стрендж… первая миссис Стрендж.

По-прежнему дрожа, она кивнула. Мак-Виртер продолжалразмышлять вслух, медленно и задумчиво роняя слова. Слухи были перемешаны сфактами, и он старался припомнить все, что слышал.

– Они подозревали вашего мужа… Это правда, не так ли?Все улики указывали на него… И затем обнаружилось, что эти улики были кем-тосфабрикованы…

Он умолк и пристально посмотрел на нее. Она пересталадрожать и просто стояла, глядя на него, как послушный ребенок. Мак-Виртер нашелее нестерпимо трогательной и волнующей.

– Я понимаю… – продолжал он. – Да, я понимаю,как это случилось… Ведь он оставил вас ради другой женщины? А вы любили его…Вот почему… – Он помолчал немного и добавил: – Я понимаю вас, моя женатоже бросила меня ради другого мужчины…

Она взмахнула руками и начала бормотать исступленно ибеспомощно:

– О нет… Нет… Все не так… Все совсем не так…

Мак-Виртер резко оборвал ее. Его голос был непреклонным иповелительным:

– Идите домой. И больше ничего не бойтесь! Вы слышите?Ничего! Я позабочусь о том, чтобы вас не повесили.

Мери Олдин лежала на диване в гостиной. У нее болела голова,и все тело было каким-то разбитым.

Вчерашнее расследование, закончившееся официальнымвыяснением всех обстоятельств дела и снятием показаний, было отложено примернона неделю.

Завтра должны были состояться похороны леди Трессильян. Одрии Кей поехали на машине в город, чтобы купить черные платья. Тед Латимеротправился вместе с ними. Невиль и Томас Ройд ушли прогуляться, поэтому, несчитая слуг, Мери была одна в доме.

Суперинтендант Баттл и инспектор Лич сегодня отсутствовали,и это тоже позволяло вздохнуть свободнее. Мери казалось, что после их ухода домстал немного светлее, словно рассеялась какая-то мрачная темнота. На самом делеполицейские были очень вежливы и исключительно доброжелательны, но ихбесконечные вопросы и спокойная, методичная, тщательная проверка каждого фактасоздавали в доме крайне нервную и напряженную обстановку. Должно быть, в данныймомент этот суперинтендант с непроницаемым лицом изучает свои записи, обдумываясобытия последних десяти дней, вспоминая каждое слово и, возможно, даже каждыйжест.