– А ты?

Вместо ответа Эвин спрыгнул с хребта Топтуна.

– У тебя… есть шансы? – только и спросил его напоследок Мартин.

– Есть, – не обернувшись, ответил юноша.

Шансы действительно были. Но минимальные. Без оружия, нагишом, да еще в кандалах, которые не давали развести руки на ширину плеч и сделать полный шаг… Даже магией воспользоваться нельзя – мастер Алвис вовсе не дурак, знал, с кем имеет дело. Именно он, видно, и наложил на кандалы юноши чары Безмолвия, блокирующие любой энергетический импульс со стороны того, кого эти кандалы и сковывали. Да и кандалы Мартина Ухореза, скорее всего, тоже свою порцию чар получили…

Будь Эвин свободен в движениях и с мечом в руках – другое дело. Но сейчас каррхам представлял поистине смертельную опасность. Впрочем – как ни странно – кроме именно этой твари в данный момент Эвина беспокоило еще кое-что…

Каррхам, видимо, забрел откуда-то из глубины Топи, куда никогда не доходили Полуночные Егеря. Поэтому человека он совершенно не боялся, полагая его просто беззащитной жертвой. И действовал исходя из этой установки.

Эвин остановился между двумя каменными иглами. И каррхам, поймав этот момент, тут же прыгнул на него – мгновенно, мощно и без разбега. Юноша крутнулся, уходя в сторону. Тварь, еще в воздухе инстинктивно попытавшись изменить направление полета, с размаху напоролась могучей грудью на одну из игл, расшибла ее на множество острогранных, будто ледяных, осколков и, потеряв ориентацию, кубарем покатилась по грязи, круша прочие иглы, разбрызгивая осколки и холодную грязь. Когда каррхам снова вскочил на все четыре лапы, вонзив когти глубоко в грязевые пласты, Эвин снова стоял лицом к нему, поигрывая цепью на руках, будто дразня. Тварь злобно оскалилась, с шумом выпустила из ноздрей дымную черноту – на несколько секунд ее морда снова превратилась в хищную демоническую маску: свирепые угольки глазок и сокрушительные сабли зубов, прорезавшиеся в колышущемся облаке тьмы…

Еще один молниеносный прыжок.

Эвин увернулся, предоставив каррхаму сломать грудью очередную каменную иглу…

Еще прыжок – и снова Темная тварь потерпела неудачу.

…И гораздо более серьезную, чем раньше, – игла, расколовшись наискось вдоль, кинжалоподобным основанием вспорола ей брюхо.

Яростный рык раскатился по округе; казалось, скелет чудовищного Топтуна вздрогнул от этого рыка, едва не стряхнув с себя повисших на громадных ребрах бандитов. По крайней мере, Курша съехал на несколько метров вниз… И тут же принялся карабкаться снова, сопя и истекая потом.

А Мартин, стоявший, расставив ноги, на хребте, с силой врезал себе кулаком по колену и захохотал. Да этот Егерь, оказывается, действительно смышленый парень!

Раненый каррхам ринулся на Эвина, уже не разбирая пути. Кровь – очень темная и очень густая – хлестала из длинной раны твари, ошметки внутренностей трепыхались под брюхом. Прыжок!..

Ухорез застыл с разинутым ртом. На этот раз Эвин не увернулся от броска каррхама.

Громадная зверюга снесла юношу с ног и вместе с ним покатилась по грязи.

– Сожрал, сука, нашего дворянчика… – подал голос с гигантского ребра Тони Бельмо.

– А кто б сомневался… – мрачно проговорил с соседнего ребра Рамси Лютый.

– Значит, и до нас скоро доберется эта тварюга, – поддакнул Стю Одноглазый. – Не будем же мы висеть тут вечно. Постряхивает, как груши, и…

– Глядите! Глядите! – заорал вдруг Лысый Черт. – Не сожрал! Ай да парень! Молодец, мать его!..

Каррхам бился в грязи и каменных осколках, пытаясь сбросить с себя Эвина, который крепко держался на шее твари, стиснув коленями ее загривок. Цепь ручных кандалов он пропустил поперек пасти каррхама, не давая тому сомкнуть челюсти – и теперь тянул цепь на себя изо всех сил. Черные дымные струи били из ноздрей твари, разлетались рваными лохмами, таяли; зубы скрежетали о металл, высекая искры и мелкую стружку. Чудовищные когти взрывали грязь…

– Гляди! Гляди! – восторженно орал Лысый Черт. – Оседлал! Ага-а! Взнуздал!

– Братцы!.. – прокряхтел Курша Бочонок, облапивший ребро всеми данными богами конечностями, припавший толстой щекой к холодной и гладкой ее поверхности. – Что там, а? Мне ж не видно… Кто кого, а? Скоро все кончится? А то я долго не выдержу… Руки-ноги слабеют! Сползаю, братцы!

Ему не ответили. Кажется, бандиты стали осознавать – что-то не так, рано радоваться…

– Как-то долго она не подыхает, – проговорил вдруг Стю. – Слышь, верховод? У твари брюхо распорото, кишки наружу, а она вон – брыкается, того и гляди скинет Тихоню…

– Темные твари отличаются живучестью, – сказал Мартин, не отрывая потемневшего взгляда от кипящей схватки. – Я слыхал, если каррхаму башку отрубить и на палку насадить, она еще с полчаса зубами лязгать будет…

– На что же он тогда надеется, дворянчик-то?

– Может, на нас? – вдруг предположил Ухорез.

Он решительно зашагал по хребту.

– Сбросил! Сбросил Тихоню! – закричал Лысый Черт, но Мартин не обернулся и не остановился.

Только ускорился. Достигнув нужного места, он подпрыгнул и сдернул за ногу с ребра сильно сползшего уже Куршу. Тот с пронзительным воплем полетел в грязь. Смачно шлепнулся, затих на мгновение, а потом заорал пуще прежнего:

– А-а-а-а, верховод, ты рехнулся? Я ногу сломал! А-а-а-а, кость вылезла! Помогите, втащите меня обратно! Больно, братцы!..

Мартин Ухорез предупреждающе зыркнул на свою банду. Но и без этого никто, кажется, помогать Курше Бочонку не собирался.

Эвин поднялся так быстро, как смог. Каррхам, освобожденно взревев, рванулся к нему. Юноша успел наотмашь ударить его изгрызенной цепью по морде, но тварь даже не замедлилась. Тяжеленная туша, рыкающая черным смрадом, осклизлая от крови, грязи и вывалившихся внутренностей, навалилась на Эвина, снова сбила с ног. Защищая горло и лицо, юноша вздернул руки, скрепленные цепью – и клыки зверюги опять заскрежетали о металл.

Сил удерживать чудовищную морду на весу уже не оставалось. Черные клубы дыхания твари горячо резали глаза, обжигали лицо, от них было кисло и мерзко на языке. Эвин почувствовал, как руки его тяжелеют, теряют крепость…

«И это – все? – мельком подумал он, отметив еще, что не чувствует ни страха, ни боли в избитом теле. Только досаду и отвращение. – Вот так – кончится жизнь? Это и есть мое предназначение?.. Здесь – мое место?»

И вдруг – словно ответом на этот непроизнесенный вопрос – тяжесть исчезла. И кислая вонь черного дыхания твари – тоже…

Он встал, остро ощущая себя живым; ощущая физически, всем телом, как силы возвращаются в него.

В десятке метров от него, под скелетом, на котором немо застыли разбойники, каррхам с распоротым брюхом яростно рвал зубами жирное тело, густо перепачканное грязью. Курша уже не орал. От Курши во все стороны разлетались веерные брызги крови и куски плоти. Каррхам самозабвенно жрал, инстинктивно чуя, что только так может восстановиться после тяжелой раны.