Родин вдруг остро ощутил одиночество. Полное опустошение. Злостно сорвал вечер отдыха клиентам клуба, а у самого – ни женщины, ни цели, ни желаний. Найти женщину – и получить вместе с ней ее желания и ее цели. Миллион женщин мегаполиса ищут, ждут своего мужчину на час, сутки, неделю, месяц, год или серьезный кусок жизни. Ткни в бортовой компьютер автомобиля – сайты знакомств оживут бесконечной чередой контактов, от юных особ до преклонного возраста дам, от лучших проституток Москвы до серьезных женщин, имеющих намерения тут же создать семью.

Ступив на тропу войны, Родин жил, как волк, менял логово почти каждый месяц. В своем офисе не появлялся, руководил по телефону, оставив текущие дела двух фирм на своих заместителей.

Родин любил ездить по центру ночной Москвы, бесцельно, без маршрута, особенно в те времена, когда создавал свои фирмы. Работа выматывала, но приносила удовольствие. И глубокой ночью, когда, наконец, умолкал телефон, он медленно катил по улицам, среди запоздалых прохожих, ночных гуляк, бездельников, милиционеров, влюбленных, пьяниц и шлюх.

Он по привычке вывернул на Кутузова, но тут вспомнил, что снял новую квартиру на Декабрьской, развернулся и поехал «домой». Остановился у киноцентра «На Пресне». Про себя он прозвал его «дом привидений», – в холлах и на этажах стены задрапировали в темные тона, и синий мерцающий свет дополнял мрачноватую эстетику. Здесь в нескольких залах одновременно крутили фильмы. И можно было в баре выпить водки, взять ведро попкорна, плюхнуться в кресло и отключиться от всяческих досадных мыслей.

Иван так было и решил провести остаток вечера, прошел в зал, выпил в баре стопку водки, попросил самое большое ведерко попкорна вместо ужина и стал изучать афиши. И тут ожил его телефон. Звонил Приходько. Явно что-то случилось.

– Да, Виктор, слушаю тебя.

– Комадор, ты сейчас где? Общаться можешь? Случаем, не на женщине?

По голосу Иван понял, что Витя слегка пьян.

– Я в кино.

– На последнем ряду?

– Пока еще в фойе.

– Брось ты свое кино, давай к нам. Мы со Светкой тебя приглашаем. У нас сегодня – дон Педро.

Родин ожидал услышать что угодно, только не приглашение.

– Какой еще дон Педро? Посланник сицилийской мафии?

– Кастильской... Приезжай, увидишь. Оценишь по достоинству! – наседал с пьяным оптимизмом Виктор.

– Я вижу, ты развинченные нервишки подвинтил...

– Ты о чем, командор. Эт-то была просто детская шалость.

Опасаясь, чтобы Приходько не наговорил по телефону лишнего, коротко бросил, «хорошо, еду» – и отключил.

Приходько жил на улице несостоявшегося руководителя «Финляндской Демократической Республики» Отто Вильгельмовича Куусинена.

Дверь открыла Светлана. Последний раз Иван видел ее года три назад, когда Виктор ушел из армии и искал работу. Они тогда втроем встретились в кафе. Иван предложил Приходько заняться промышленным альпинизмом, но Светка, как хозяйственным тесаком, отрубила: «Хватит мне твоего экстрима. Натерпелась!» Иван тут же предложил место в охранной службе. Тут уж Виктор отказался: «Не по моей натуре!» Помыкался он, помыкался и, в конце концов, устроился охранником – в клуб для извращенцев. Было стыдно, потом прошло. И за вредность доплачивали. Вернее сказать, за особенности – строгая конфиденциальность и безусловная толерантность.

– Привет, заходи, – по-простому пригласила Света, будто виделись только вчера. Со скептической улыбкой оценила ведро попкорна, поблагодарила за букет роз. Светлана не изменилась, если не считать высветленных до бела волос, из-за чего она приобрела сходство с актрисой Светличной.

Тут и хозяин пришлепал. Он был весел и бледен, из чего Иван сделал вывод, что Витек основательно приложился к бутылке. С укоризной принял пакет с вином и коньком, прикупленные Иваном по дороге.

Попкорн Иван вручил выглянувшим из второй комнаты пацанам лет двенадцати и четырнадцати. Они с восторгом утащили ведро в свою комнату.

– Много не ешьте, желудок сорвете, – бросила недовольно Светлана, проходя в кухню.

– Не сорвем! – донеслось из комнаты.

– Решил я, значит, от нечего делать кино какое-нибудь на Пресне посмотреть, – пояснил Иван. – А в кинозал без попкорна, понимаешь, неприлично заходить.

– А зачем так много купил? – Виктор подтолкнул гостя в большую комнату.

– А затем! Если бы рядом со мной сидела девушка, я б ее угостил. И мы бы вот так познакомились.

– Представляю девушку, которая ведро попкорна схрумает. Значит, Ваня, я разбил твою хрустальную мечту.

Из детской комнаты послышались крики:

– Куда лапы суешь, свинья малаханская!

– Тебе, что ли, дали, урод!

– Давай, мою половину отсыпь!

– На, сам отсыпай... Ну-ну, хватит, а то харя треснет!

Виктор поморщился, распахнул дверь. Шел дележ попкорна.

– А ну, тихо, придурки, а то сейчас заберу эту... гадость.

– А чего он жлобеет!

– Сам жлоб, недорезанный.

Виктор решил отложить воспитание, закрыл дверь, усадил Ивана за стол, на котором преобладали овощные закуски, налил водки из графина, покосился на дверь. Там воцарилась тишина.

– Давай, за нас!

Иван закусил квашеной капустой и соленым огурцом. Вошла Светлана, аккуратно, даже с изяществом, налила мужчинам водки, объявила:

– Вас ждет «дон Педро», – и ушла на кухню.

Виктор уточнил:

– Лично мной отбитый, с кровью.

– Света еще не знает про клуб?

– Пока не говорил. Сейчас вечерние новости включим, и узнает.

В детской послышалось шуршание, возня, сдавленный выкрик, потом нарастающий, как сирена, рев; дверь с треском отрылась, из комнаты выскочил старший брат, за ним – младший, обсыпанный с головы до ног попкорном и пустым ведерком в руках.

– Гад, собака, урюк, я тебе сейчас дам! – верещал младший.

Старший, заливаясь смехом, убегая, стал нарезать круги вокруг обеденного стола.

– Вы что, совсем с ума посходили? – рявкнул Приходько.

– А он мне ведерко на голову надел, – проскулил Васька.

Борька, воспользовавшись заминкой, скрылся в туалете и стал там победно укать.

Родин глянул в открытую настежь детскую комнату. Попкорн был повсюду: на полу, кроватях, письменном столе.

Приходько простонал:

– У-у, отморозки!

Он поднялся и с силой захлопнул дверь.

* * *

Тут появилась совершенно невозмутимая хозяйка с деревянным подносом, на котором лежал, благоухая, запеченный в фольге кусок мяса. Виктор мгновенно переключился, причмокивая, развернул серебристую «одежку», отрезал ножом несколько дымящихся кусков говядины с сочащейся изнутри кровинкой. Это, действительно, было произведение искусства, блюдо, достойное лучших ресторанов. Бронзовая корочка истекала золотистыми каплями жира, а букет специй навевал грезы о знойной Кастилии и Андалузии.