Лерр тихой тенью проскользнул в кабинет Кузьмичева, покорно вытянул руки по швам, деловито поинтересовался:

– Вызывали?

– Приглашал, – поправил его Сергей.

– Что-нибудь случилось?

– А вы не догадываетесь?

– О чем?

– О случившемся. – Кузьмичев в упор смотрел на адвоката.

Тот на мгновение сжался, глаза его метнулись из стороны в сторону.

– Простите, не понимаю…

Кузьмичев сел за стол, жестко произнес:

– Вы уволены.

От неожиданности адвокат даже присел.

– Шутите?

– Нет. Я разрываю с вами контракт.

– А в чем дело? Что случилось?

– Я полагал, что адвокаты о таких делах узнают раньше, чем простые смертные… – Кузьма, помолчав пару секунд, спросил: – Вам известно, что Сабур жестоко избит?

Лерр шумно и с облегчением вздохнул, даже рассмеялся:

– Господи, ну и напугали вы меня… И из-за этого вы решили разорвать со мной контракт? Боже… Где избит? В тюрьме?

– В тюрьме.

Адвокат подошел к столу, присел, вытер вдруг вспотевший лоб.

– Этого следовало ожидать.

– Вы так считаете?

– Слишком одиозная фигура. А молодые львы подрастают, и они должны кусать за лодыжки стариков.

– За лодыжки Сабура «кусали» люди в форме и погонах.

– То есть? – Глаза адвоката от удивления стали круглыми. – Вы в этом уверены?

– Об этом мне сказал Сабур. Он в госпитале. И вам, если вы, конечно, адвокат, давно следовало бы навестить его.

– Простите, – развел руками Лерр, – я не являюсь защитником господина Сабура.

– Я плачу вам большие деньги, – напомнил Кузьма.

– Никакие деньги не окупят чести мундира. Я, Сергей Андреевич, не могу, не имею права пачкаться в заведомо грязных делах. Мне мое имя дороже любых денег. Я адвокат, а не холуй!

– Жаль. А мне как раз нужны холуи. Поэтому вы уволены. До свидания.

Когда Лерр ушел, Кузьмичев нажал кнопку селектора:

– Телевизионщика ко мне! Василия Петровича!

…Василий Петрович, директор телевизионного канала, вошел в кабинет Сергея, заранее готовясь к взбучке.

– У шефа дурное настроение?

– Рад, что у вас хорошее… Где передача о тюремных порядках?

– На монтажном столе. Когда прикажете показать?

– В самое ближайшее время. Особое внимание обратите на заключенных преклонного возраста.

– Женщины, мужчины?

– Без разницы.

– А может, коснемся не только преклонных? Может, помоложе также зацепим?

– Начнем с пенсионеров.

– Как скажете… Будет сделано самым талантливым образом. – Василий Петрович заглянул в глаза шефу. – Если не секрет, за кого хлопочете, дорогой Сергей Андреевич? Может, мы его крупнячком? Чтоб сразу за реальное?

Кузьмичев не выдержал, улыбнулся:

– Я о серьезном, а вы всё с шуточками.

– Почему с шуточками? – почти обиделся телевизионщик. – Я подумал, может, речь идет о близком человеке. О родственнике, например.

Сергей насторожился:

– О каком родственнике?

– Да мало ли… Это я так, к слову.

Василий Петрович хотел было покинуть кабинет. Кузьмичев остановил его:

– Минуточку… Что это вы о родственнике?

Телевизионщик взглянул ему прямо в глаза.

– Хотите откровенно?

– Вы ведь журналюга – по-другому не можете.

Василий Петрович помолчал, негромко спросил:

– У вас ведь жена в тюрьме?

– Откуда вы знаете?

– Мир – как сливная яма. Бурлит новостями… Говорят, убила человека.

– Кто вам сказал?

– Конкретно?

– Конкретно.

– Коллега с конкурирующего канала. Откуда он знает – без понятия.

Сергей помолчал, приказал гостю:

– Ступайте, готовьте передачу.

Михаил Лерр назначил встречу рядом с памятником Грибоедову – напротив выхода из метро. Человек, которого он ждал, явился минута в минуту, чем вызвал и уважение, и удивление адвоката. Это был полковник Яков Михайлович, одетый в гражданский костюм.

– Великолепно. – Лерр посмотрел на часы. – Военная точность. А я уж подумал грешным делом, что не придете. Кинете.

– Почему? – пожал плечами человек. – Кидают у вас на гражданке. У нас люди еще не разучились отвечать за свои слова.

– Традиции русской армии.

– Именно.

Уселись на краю длинной скамейки, подальше от людей, и Лерр сразу перешел к сути разговора.

– Товарищ полковник, в чем дело? Вы не выполняете взятых обязательств.

– Давайте так, – жестко остановил его полковник. – Здесь нет ни полковников, ни генералов. Здесь есть Яков Михайлович. Это первое. Второе – все взятые обязательства моя сторона выполнила. Вы получили все, что мы обозначили в свое время.

– Минуточку, – воскликнул адвокат. – Мы обозначили не разовую мою услугу, а услуги за каждую отправленную партию товара.

– С какой стати за каждую? – удивился Яков Михайлович. – Вы что ж, так и будете доить нас всю жизнь?

– Так и буду. Если, конечно, жизнь у вас будет длинная… – Лерр шутливо перекрестился. – Дай бог вам здоровья… Сколько партий товара вы отправили после последней нашей встречи?

– Я не обязан перед вами отчитываться.

– Обязаны, Яков Михайлович. И прекрасно понимаете почему. Вы ведь не так давно отвертелись от казенных стен, и мне не хотелось бы, чтобы вы снова попали под подозрение.

– Это шантаж.

– Это разъяснение моей позиции. Во-первых, я хорошо изучил вашу биографию за время нашего расставания. А во-вторых, надо быть честным, товарищ полковник… Я подсчитал примерное количество поставок товара… Я буду называть, вы проверяйте… Автотранспортом – минимум пять ходок. Железной дорогой столько же – причем в каждом составе по два вагона. И по воздуху – три рейса. Вот и подсчитайте, сколько оружия…

– Можно не так громко? – попросил полковник.

– Можно… Подсчитайте, говорю, сколько товара за то время, пока вы бегали от меня, переброшено в горячие точки и какую сумму вы мне должны… Назвать цифру?

– Вы включаетесь в опасную игру, – мрачно заметил Яков Михайлович.

– Вы тоже. Теперь важно либо работать честно, по-партнерски, либо кому-то из нас придется идти на упреждающий удар.