* * *

Вернувшись во дворец, Персей слегка растерялся в похожих друг на друга, как два циклопа, коридорах. И надо же было такому случиться, что первая попавшаяся на пути дверь привела героя прямо в тронный зал.

— Ага! — воскликнул Атас — Вот ты где бродишь. Иди скорее сюда, слуги уже собрали весь необходимый провиант.

Ничего не поделаешь, пришлось войти.

Осторожно обойдя красную ковровую дорожку, гость приблизился к трону.

Царь хлопнул в ладоши, и хромой слуга внес в зал маленький медный поднос.

— Вот она, твоя провизия! — торжественно объявил Атас.

На подносе стояла глиняная кружка с водой и мисочка с криво нарезанными кусками черного хлеба.

— Премного благодарен! — с усилием выдавил из себя Персей.

— Я рад, что ты доволен! — улыбнулся царь. — Говори всем, кого встретишь, что великодушие царя Атаса не знает никаких границ.

— Так и поступлю, — кивнул гость. — Ладно, а сейчас я схожу за изумрудом, если ты, царь, конечно, не против.

— Я не… — начал было Атас, но вдруг запнулся, с тревогой уставившись на вбежавшего в тронный зал взмыленного солдата. — Кремниус, что случилось?

Солдат испуганно поглядел на Персея и, подойдя к трону, что-то возбужденно прошептал царю на ухо.

— Ты обманул меня! — изобличающе вскричал Атас — На самом деле ты сын великого Зевса. Хватайте его, братцы!

Братцы, в лице опешившего солдата и престарелого хромого слуги с подносом в замешательстве переглянулись.

Персей же, не опускаясь до ненужных разговоров, проворно полез в мешок.

Неизвестно, что почувствовали солдат со слугой, но из тронного зала их словно ветром сдуло.

— Что это там у тебя в мешке? — обеспокоено спросил царь. — Учти, что бы там ни было, я в любом случае тебя казню, а содержимое твоего мешочка присвою себе.

— Размечтался, жлобская морда! — дерзко выкрикнул герой, выхватывая из мешка уродливую голову.

ХЛОП!

На позолоченном троне сидела каменная статуя.

Персей спрятал голову и прямо по красной ковровой дорожке подошел к трону. Извлек из ножен меч и призадумался.

— Как же тебя назвать?

Видок у изваяния был тот еще. Глаза навыкате, челюсть отвисла, волосы дыбом.

Закусив кончик языка, Персей старательно вырезал на краешке каменного одеяния царя:

«Жертва себореи. Скульптор Персей с Аргоса».

Никаких препятствий покинувшему царский дворец герою стражники не чинили. Небывалая радость охватила жителей владений Атаса. Долгожданное освобождение от жадного тирана свалилось на головы добропорядочных граждан, словно пьяный Дионис, часто выпадающий прямо со светлого Олимпа.

Даже воздух вокруг, казалось, стал совсем другим, более сладким, прохладным, легким. Тяжесть вечного страха перед непредсказуемым царем перестала давить на бедняг.

Свобода, конечно, штука хорошая, но вот что с нею делать?

Этого никто из местных не знал.

Великолепные стада Атаса были мгновенно угнаны, величественные сады опустошены, цветники затоптаны. Дворец был тут же разграблен. Добропорядочные граждане унесли практически все, начиная от фонтанов и заканчивая позолоченными дверьми.

Каменная статуя тирана была вынесена во двор и установлена рядом с нужником в назидание потомкам.

Вот только с дочерьми царя вышла небольшая накладка, ибо одна из девушек (здоровая, широкоплечая деваха с лицом, закрытым куском ткани) оказала жесточайшее сопротивление, когда похотливые руки добропорядочных граждан добрались до главного сокровища окаменевшего царя.

Могучая девица легко расшвыряла распоясавшихся нечестивцев и гнала их до самого морского берега.

Затем дородная фемина решительно вернулась в разграбленный дворец и… Очевидцы, конечно, потом все рассказали, но не было им веры, ибо подобное просто не укладывалось ни в одну античную голову.

А произошло следующее: возвратившаяся после драки во дворец широкоплечая девушка собрала своих сестер в тронном зале отца, загадочно усмехнулась и, хлопнув в ладоши, исчезла вместе с остальными дочерьми Атаса.

Такая вот удивительная история. Хотя у нее конечно же имелось не менее увлекательное продолжение. А как же без него.

Очень скоро прибыл в благодатные земли брат преждевременно окаменевшего тирана по имени Тумиус. Неизвестно, как он прознал о случившейся с Атасом оказией, но так или иначе Тумиус прибыл во владения старшего брата с отборной наемной армией.

Порядок был наведен в считанные дни.

Непонятная штуковина под названием «свобода» вновь была утрачена. Стада конфискованы, двери и фонтаны возвращены на место. Ну а великолепные сады… Конечно, жаль было созревшие фрукты, но ничего не поделаешь, ибо то, что уже сожрано, возврату не подлежит.

На разоренных деревьях вместо спелых сочных плодов теперь висели добропорядочные граждане, очень своеобразно истолковавшие слово «свобода».

И вновь воцарился в благодатном крае мир да покой.

Но погуляли местные хорошо, с размахом!

Персей же к тому времени был уже достаточно далеко. Все мужику подвиги совершать не терпелось, оттого он постоянно искал большие проблемы на свою героическую голову.

* * *

Обратный путь к острову Серифу, где Персея ждала красавица мать вместе со своим мужем, сильно напоминал греческую букву «Зю». Этакую закорючку, походящую на рогатую змею. И не то чтобы герою долго плавать хотелось, нет, но годы, проведенные в мрачной башне способствовали стремлению познать окружающий удивительный мир.

Моряки на корабле Персея оказались довольно милыми ребятами. Герой платил им исключительно золотом и достаточно щедро, так что опытные морские волки были готовы плыть, куда только пожелает душа неутомимого предводителя.

Проблем на свою голову Персей решил поискать в легендарной Эфиопии, где правил в то время царь по имени Мавр. Проживали там люди все как один черного цвета, и, как поговаривали в Греции, эфиопы не брезговали иногда отведать мяса белого человека.

Собственно поэтому герой и решил высадиться на берег, хотя команда дружно отговаривала Персея от подобного неосмотрительного поступка.

— Эти черномазые — настоящие дикари, — наперебой твердили моряки, — люди со светлой кожей считаются у них большим деликатесом. Особенно герои!

— Герои?! — весело удивился Персей. — А что вкусного может быть в великом герое? Сплошные мышцы и ни грамма жира. Кого-кого, а греческого героя эфиопы, уж точно, жрать не станут.

— Зато они коллекционируют человеческие уши, — всё не унимались матросы, — и делают из них себе ожерелья.