дружила только с ними двумя. Если проблема со шрамом — он явно как-то участвует в этом — не новая, то какие-то мысли у Гермионы должны быть. Просто вся эта «избранность», все истории о герое всея Англии, теперь вот крестражи, шрамы, боли, и более того, Поттер уверен, что Тёмному Лорду «неймётся». Как бы парень не оказался бомбой замедленного действия в школе полной детей.

Поттер помучался ещё пару минут, а потом его отпустило. Возможно, Поттер сыграет роль первого «беспрецедентного случая» в моей медицинской практике. Только я даже не знаю сути его недуга, да и нуждается ли он в помощи? Просто лечить кого-то принудительно… Не, мне такой радости не нужно.

От безделья Поттер начал осматривать хлам, что валялся рядом, но как и я, он не нашёл ровным счётом ничего, достойного внимания.

От одиночества парня спас неожиданно появившийся Уизли. Неожиданно для Поттера, не для меня — пучок видел рыжего под мантией, хоть и недостаточно хорошо.

— Вот, я нашёл! — Рон подошёл к Гарри, протягивая мешок. — Парни, оказывается, хотели его для каких-то своих нужд захапать.

— Отлично, — Поттер достал палочку и заклинанием левитации заставил диадему переместиться в мешок.

Миг, и мешок оказался завязан.

— И что теперь? — спросил Рон, проверяя, надёжно ли завязан мешок. — Может сразу к МакГонагалл?

— И получить выговор за ночные гулянки?

— Так мы же не веселья ради гуляем, дружище. Мы выполняли важное задание, ею же, между прочим, и выданное. Пошли, отнесём и избавимся уже хотя бы от этой обязанности.

— Ты разве не хотел спать?

— И сейчас хочу. И чем быстрее мы всё сделаем, тем быстрее я отправлюсь смотреть какой-нибудь интересный сон.

— Ага, — покивал Поттер, и они пошли в сторону выхода из Выручай-Комнаты. — Небось ты там будешь супер-вратарём, заберёшь Кубок Школы, все девочки будут тебя любить, а в награду за успехи ты получишь аж целую тысячу галлеонов.

— Эй, ты как догадался?

— Мы в зеркало вместе смотрели, забыл?

— Точно… Думаешь, мои мечты не изменились с тех пор? Очень даже изменились! И теперь я мечтаю о…

— Ну-ну…

Парни покинули волшебную комнату, и там вновь воцарилась тишина.

Встав с подоконника, я направился на маршрут от Тайной Комнаты до кабинета директора, посадив одного из паучков себе на плечо в качестве «третьего глаза» — так я не пропущу этих деятелей. Зачем я это делаю? Просто хочу убедиться, что они не найдут себе никаких неприятностей на пятую точку и доставят диадему МакГонагалл.

Пересёкся я с ними в итоге в Главной Башне, на лестницах. Они шли, вдвоём уместившись под мантией, и освещали себе путь Люмосами. Забавный, кстати, эффект — света Люмоса не было видно, но парни держали палочки именно так, как держат во время использования этого заклинания. Очередная магическая головоломка, связанная с этой мантией в частности и колдовством в целом.

Меня они не видели, да и похоже, не особо усердствовали в выявлении возможных засад и людей под чарами сокрытия — ни одного Гоменум Ревелио или каких других чар из категории Ревелио, раскрывающих «что-то».

В один прекрасный момент все мы пересеклись с аврором. Пересеклись, и прошли мимо друг друга. Аврор под чарами сокрытия, и его не видно. Парни под мантией и их не видно. Я под самыми разными чарами, и меня вообще не засечь. Вот и получается абсурдная картина — в пустом коридоре, в полной тишине, разминулись четыре человека, и только я об этом знаю. Один ищет нарушителей, двое «нарушают», стараясь не попасться, а третий — я, и я не могу сформулировать, что я тут делаю. Это не школа — это театр абсурда.

Поттер и Уизли без проблем добрались до кабинета директора, а точнее до ниши в стене. Там стояла каменная горгулья, сторожа проход.

— Ватрушка с бергамотом, — раздался голос Поттера.

Горгулья удивилась, как живая. Однако несмотря на то, что она никого не обнаружила, она была обязана отреагировать на пароль. Это, кстати, особый пароль, который мне выдала МакГонагалл чтобы я в любое время мог доставить ей диадему, если найду. Похоже, для Поттера действовали те же правила.

Парни отправились вверх по винтовой лестнице, а я просто кинул им вдогонку паучка.

В кабинете директора их уже ждала МакГонагалл, накинувшая поверх неизвестной чего плотно запахнутую мантию — директор явно спала, или по крайней мере готовилась отходить ко сну. У них состоялся короткий разговор о, парни передали МакГонагалл мешок с диадемой, та проверила, убедилась в чём-то своём и отправила парней делать то, что положено приличным ученикам в это время суток — спать.

С чистой совестью я развернулся и спешно пошёл в сторону гостиной факультета — пора бы тоже на сон отходить. Завтра первый экзамен, ничего серьёзного, но тем не менее. Возможно, уже завтра напишет Делакур и назначит очередную встречу Доктора с Дамблдором. А может быть и нет. Дамблдор явно из тех, кто предпочитает работать своим умом, не полагаясь на ум других, а диагностика и проверка — как раз подходят под описание умственной работы.

***

Понедельник — день тяжелый. Эта присказка всегда актуальна, и не важно, сколько раз её мысленно вспоминаешь. Ведь на самом деле, тяжелым этот день делает сам человек сугубо от лени своей и нежелания возвращаться к рабочей рутине и суете после выходных.

Закончив со всеми своими утренними процедурами и тренировками, я чистый, свежий и бодрый явился в Большой Зал на завтрак.

— Чего вы такие унылые? — с улыбкой спросил я ребят с факультета, что без особого энтузиазма колупались ложками в тарелках с овсянкой. Некоторые даже забыли, что рядом стоят тарелки с их любимыми наполнителями для этого не самого приятного блюда — различные мелко порезанные фрукты, сухофрукты, изюм или орехи.

— Так экзамены после завтрака… — ответили многие на разный лад, но с одним смысловым посылом.

— Так это ли не повод как следует подкрепиться? — я уже организовал себе и овсянку, и тарелку с яичницей, бекон там, колбаски, бобы, булочка, большая кружка сока, да ещё и кувшин поближе к себе подвинул.

— Для тебя, — хмыкнула Ханна, — что угодно является причиной «как следует подкрепиться».

Однако, несмотря на свой ехидный тон, девушка отбросила в сторону печаль и всякие упаднические настроения, и принялась организовывать свой завтрак по вкусу.

— Не понимаю, — Захария подпирал голову рукой. — Вот ты ешь, ешь, ешь и ещё раз ешь, и вообще не толстеешь. Только крепчаешь. Как?

— Я уже не раз говорил — много занимаюсь, занимаюсь, занимаюсь.

— Говорил, ага. Но неужели никакого секрета?

— Колдую всякое для здоровья…

— Ой, началось, — потянул недовольный Эрни. — Давайте уже, в самом деле, есть. Быстрее начнём — быстрее закончим.

После завтрака начался экзаменационный марафон. Причём это и в самом деле был настоящий марафон. Первые три дня — сугубо теоретические экзамены. Только потом уже идут практические. Тут дело в том, что СОВ, как и остальные экзамены, принимаются профессорами, а