* * *

Погибших похоронили на уступе недалеко от пещеры, завалив тяжелыми камнями. Мясо звероящера, хоть и слишком сухое и жилистое, все же было свежим мясом. И этого свежего мяса было вдоволь, в отличие от черствого сыра и кусков солонины, которые еще оставались в их поклаже. Быстро прибравшись в отбитой у звероящера пещере, путники приготовили обильный ужин. Один из них обрабатывал раны токса, которого уложили неподалеку от костра. Ели молча, переживая произошедшее недавно и с волнением посматривая на неподвижного воина. Все понимали, что его потеря станет для отряда тяжелой и, скорее всего, роковой утратой. Но, к общему сожалению, помочь ему всерьез из них никто не мог. После изматывающего пути, стресса битвы и плотного ужина все засыпали буквально на ногах, не в силах уже даже переживать и бояться. Вповалку пристроившись вокруг костра и завернувшись в походные одеяла, улюки быстро уснули. Ночью сквозь сон Тось слышала, будто большой и страшный зверь бродил по стоянке. Она долго не могла вырваться из лап сна. А этот неведомый зверь утробно чавкал в углу пещеры, исчезнув лишь под самое утро.

— Подъем, сони, нас давно тропы ждут! — Зычный голос Сагана поднял всех ни свет ни заря. — Живо завтрак накрывайте. Оставьте костер, недосуг уже. Быстро едим, и вперед. Проводник, покой его праху, говорил, что мы почти у цели. Я надеюсь, что достигнем вершины до вечерних сумерек.

Улюки с удивлением таращились на могучего токса, у которого еще вчера, казалось, живого места не было после схватки со звероящером. А сегодня он вновь бодр и полон сил.

— Сегодня ночью это ты был? — Девушка вдруг вспомнила ночного нарушителя ее сна.

— Едва не умер от голода, — усмехнулся токе. — Прости, что беспокоил. Но мне очень нужна была еда.

Цепочка фигурок растянулась по склону горы, подбадриваемая негромкими окриками Сагана. Они карабкались вверх, обдирая руки и колени, иногда ползли по сильно наклоненным скалам, протискиваясь в узкие расщелины. Токе почти волочил на себе окончательно выбившуюся из сил девушку. Лишь однажды он позволил всем сделать привал, чтобы доесть взятые с собой куски жареного мяса, запивая его водой. Затем, подгоняя уставших улюков чуть ли не пинками, Саган вновь повел всех к вершине хребта. Очередная скальная плита, почти гладкая, словно завалившийся на подломившихся ножках стол великана, заслонила собой от взоров вершину. Токе пополз по скале, извиваясь, точно диковинная уродливая ящерица. За собой он тащил привязанную к поясу длинную веревку, которая должна была помочь остальным при подъеме. Неимоверная сила, ловкость и выносливость токса давали ему неоспоримое преимущество, но и он порядком вымотался, прежде чем достиг верхнего среза скалы. Ухватившись за край, он в последний раз подтянулся, переваливая отяжелевшее от усталости тело, — и вдруг изумленно замер. Обрез плоской скалы, на котором он сейчас распластался, был не чем иным, как желанной вершиной хребта. А за ней взору Сагана открывалось великолепное зрелище — простирающаяся до горизонта зеленая долина с темными пятнами лесов и лентами рек.

* * *

Имперский симфонический оркестр исполнял ремикс бодрой песенки, витавшей у всех на слуху. Это был один из хитов Чанкры Шу — безумно популярной недавно попсовой певички. И сейчас он звучал странно и здорово: с мощным звуком классических инструментов, с профессиональной грамотной аранжировкой, с четко поставленным голосом и правильной дикцией солиста. Одним словом — композиция, достойная быть первой мелодией дня. Определив, что члены экипажа наконец выбрались из тягучих лап анабиозного сна, эластичные фиксаторы камер одного за другим выпустили всех разумян. Бодрящий душ, свежий рабочий комбинезон — такое дополнение к песне стало логичным продолжением пробуждения. В результате минут через двадцать все собрались в командной рубке. И, словно бессменный хранитель чаши Грааля, в рубке их ждал Мер-док.

— Я нашел его! — радостно начал он, забыв даже поздороваться. — Мне казалось, что я не смогу вспомнить координаты. Но я вспомнил. Ждите тут, а мы с Люкой слетаем посмотреть, что там и как.

Изумленные взгляды всех метнулись с пилота на центральный носовой экран, всю площадь которого, уходя за его границы, занял огромный корабль-матка.

— Если кто вдруг не в курсе, командор оставил его как задел на будущее, — пояснил Амос в ответ на изумленные взгляды, — о его местонахождении знают только два человека — он и я.

— А почему ты хочешь пойти с Люкой? — Мия явно имела на этот счет другое мнение.

— Потому что я так сказал. — В голосе пилота внезапно зазвенела сталь.

— О'кей, не будем ссориться из-за мелочи. — Мия примирительно воздела руки. — Ну хорошо, с Люкой так с Люкой.

Мия была задета этим грубым ущемлением своих прав, но, подавив вспыхнувшее раздражение, решила не заводить ссору.

На сборы Амосу и Люке понадобилось не более десяти минут. И вот уже один из ботов несет их к громаде «улья». Автоматика шлюза корабля-матки, работающая в дежурном режиме, уловила приближение имперского бота и активировалась, приветливо распахивая створы стыковочного узла. Людей встретил затхлый воздух давно не проветривавшегося помещения. Ведь системы вентиляции и контроля состава воздуха принудительно отключили при консервации, как и большинство других комплексов корабля. Небольшой зал перед выходом из шлюза был совершенно пуст. Мердок вспомнил то приключение, словно оно было вчера. Флот командора Дикаева, проведя дерзкую атаку, сумел захватить один из самых больших боевых кораблей Имперских вооруженных сил. И Амосу было чем гордиться, ведь он принимал непосредственное участие в этой акции. Тогда командор Дикаев проявил невиданную гуманность: он не только пощадил всех многочисленных членов экипажа «улья», но и доставил их в гражданские порты провинции Шума. А ведь это было ни много ни мало около десяти тысяч человек. Славные были денечки, каким бы мирным имперцем Мер-док себя ни считал. И вот сейчас он вновь, как когда-то давно, стоял в этом зале. Амос обводил взглядом помещение. Совсем рядом со шлюзом валялся окурок от сигары и монетка. Их бросил командор Дикаев, покидая последний раз «улей». Сигару просто так, а монетку, чтобы вернуться вновь. Внезапно зацепившись за что-то взглядом, пилот пошел по залу. Люка с любопытством следил за ним, не отвлекая и не мешаясь под ногами.

— Командор жив. — Мердок вдруг разглядел то, что так привлекло его внимание. — Жив и был здесь.

— С чего ты взял? — Громила не выдержал и подошел поближе.

— Я последний, кто уходил отсюда вместе с командором. Тут была идеальная чистота. Уходя, командор от шлюза швырнул окурок вон туда. Там он и сейчас валяется. А потом бросил монетку, чтобы вернуться. Вон она. А вот этого окурка тогда не было. — Амос показал на валяющийся обрезок толстой сигары формата «Корона». — Он нарочно кинул его. Это знак. Командор жив.

* * *

Толпа выла в возбуждении. Сегодня народ, заплативший свои деньги, получил за них зрелищ с лихвой. Бой был действительно ярким для болельщиков и трудным для тех современных гладиаторов, которые, не скупясь, одаривали друг друга болью в восьмиугольной клетке ринга. Трудным как никогда. Оба бойца оказались одинаково сильны и усердны в выбивании из противника духа. Никто не мог достичь явного превосходства. Оба уже по одному разу оказывались на полу. Реззер чувствовал свинцовые оковы, повисшие неподъемным грузом на руках и ногах. Слюна, став густой, словно клей, мешала отдышаться. Но все равно Дан замечал, что движения противника тоже намного замедлились. Они честно бились весь бой, отработав каждый цент, вложенный зрителями в билеты. Когда поединок наконец завершился, судьи долго совещались. Не спеша, словно желая подразнить и без того заведенных зрителей, рефери вернулся от судей на ринг. Диктор, растягивая каждое слово, объявил имя победителя. Дан Реззер! Реззер победил, но победил с преимуществом в два очка. Когда он возвращался в свою раздевалку, его качало от усталости и того количества жестких ударов, которые он получил. Он чувствовал, что не сможет даже обрадоваться, если Ли будет сейчас ждать его как обычно. Но, к его удивлению, девушки в раздевалке не оказалось. Вместо нее там его ждал Ашер. Он буквально светился от восторга.