Артур начал понемногу раздражаться:

— Документики имеешь при себе?

— Вы-то кто такой?

— Я есть оперуполномоченный Василеостровского ОУР. Знаешь, что такое ОУР?

— Догадываюсь…

Показалось Артуру или нет, но на губах парня вдруг мелькнула улыбка? Что за черт, почему он так реагирует? Тульский насупился:

— Судим?

Глаза у боксера блеснули, Артур удовлетворенно кивнул:

— Суди-им… И за что?

Боксер снова слегка обозначил улыбку уголками губ.

— Так, — прихлопнул ладонью по столу Тульский. — Не получается у нас с тобой разговор, да?

— Да.

— Чувствую, тебе нужна другая атмосфера. Пройдем в кабинет?

Артур блефовал и сам прекрасно это понимал. Задерживать парня на том основании, что у него болит плечо? Смешно. А опознавать его никто не будет. Да ведь и в милицию-то никто не обращался — и не обратится… Просто приволочь этого красавца в отдел на предмет установления личности? Ну, это можно. Но он замкнется, уйдет в отказ, и что тогда? Извиняться? А Варшаве нужны были не сами спортсмены, а те, кто стоит за ними… Если слишком сильно тянуть за эту ниточку — она может и оборваться…

— И что в кабинете?

— А по ебальнику получишь пару раз — и сразу беседа по-другому польется…

— Уверен?

Тульский чувствовал, что перегибает, и лихорадочно пытается найти нужную интонацию, чтобы «зацепиться» за этого странного парня:

— А ты действительно боксер, что ли?

— Чуть-чуть.

— Да, — вздохнул Артур. — Тогда тебя кулаком не проймешь! Слушай, а давай — так поговорим, за соком. Или — за пивом?

Парень качнул стриженой головой:

— Я не понимаю, что надо… тебе.

— Шоколаду! — повысил голос Тульский, но тут же взял себя в руки и защебетал ласковым соловушкой: — Пудов пять или шесть, больше-то мне не съесть. Я еще маленький.

Боксер прищурился:

— Или золотых монет горсть? Артур расплылся в улыбке:

— Другой разговор! Возвращаете — и краями!

— Что возвратить-то?

— Кольца и браслеты, юбки и жакеты… А также — «кипюры».

Парень покачал головой:

— У меня ничего нет, поверь.

— Верю-верю всякому зверю, а тебе, ежу, — погожу, — Тульский вздохнул и начал по новой: — Меня Артуром кличут, а тебя?

— Меня Артемом.

— Замечательно. Моя фамилия — Тульский…

Приглашающей паузой, чтобы назвать свою фамилию, Артем не воспользовался, вместо этого сам задал вопрос:

— Ты с самого ОУРа?

— Нет, — удивленно ответил Артур. — С 16-го. А твоя-то фамилия — как? Как отца зовут?

Парень сдвинул упрямо брови:

— А при чем здесь отец?

Тульский утомленно пожал плечами:

— Наверное, ни при чем. Я про отчество спрашиваю.

— Решил задержать?

Артур рассмеялся, но с ма-аленькой ноткой фальши, потому что словесный поединок давался ему нелегко:

— Задержать мы всегда успеем. Мне не это надо.

— А что?

— Ну как «что?» — воздел руки к небу в притворном возмущении Тульский. — Конфликт был? Был. Людям челюсти поломали? Поломали. Золотишко — тю-тю? Тю-тю. И кто заплатит за банкет?

Назвавшийся Артемом оценивающе посмотрел на Артура:

— Так ты… с их стороны, что ли? Тульский мотнул головой:

— Я — со своей стороны! И я — пока — хочу закрыть вопрос по-тихому. Или тебе выгоднее через руководство: протокол, сдал, принял?..

Они напоминали двух фехтовальщиков, скрестивших впервые шпаги и оттого осторожно прощупывавших слабые места в обороне друг друга ложными выпадами.

— Мне бы тоже хотелось… чтобы все по-тихому… Но кто тогда за бритву ответит?

— За какую бритву? — не понял Артур.

— За стальную, очевидно… которой всю спину… одному хорошему парню срезали.

Варшава Тульскому про бритву ничего не говорил, поэтому опер по-прежнему не понимал, о чем идет речь:

— Срезали? Ну так не надо было лезть — люди защищались. Как могли.

— Нет, — не согласился парень. — Это было еще до инцидента.

Тульский впился глазами в глаза собеседника — а ведь, похоже, не врет:

— Расскажи, интересно! После небольшой паузы боксер начал рассказывать, тщательно подбирая слова:

— Один парень… со спортивного клуба… продавал кольцо на их месте… Те — мол, только через нас… Вышли поговорить один на один — в результате больница. Резали сзади, привычное дело для них… Законы подворотни…

— Много ты знаешь про подворотни! — чуть ли не обиделся Артур и сам понял, что обида эта в устах опера звучит по меньшей мере странно: — Сам-то откуда?

— С линий.

— Мотался?

Представившийся Артемом усмехнулся:

— Вовремя в спорт ушел.

— Кого знаешь?

— Вату, Кренделя, Отвертку, Фирю…

— Достаточно, — остановил его Тульский, вглядываясь в лицо спортсмена: — А я тебя не припомню. А на салюты ходил?

— Бывало.

На лицо парня набежала легкая тень.

— То есть за остров страдал? — догадался Артур, и парень кивнул:

— От души. И судимость за это… Можешь проверить.

— Дела-а… — протянул Тульский. — Проверить, говоришь… Ну, давай, проверим тебя на вшивость: фамилия моя, напоминаю, Тульский, 16-е отделение, телефон найдешь, парень ты, я вижу, способный… До конца недели разыщи меня. Хочу поговорить со старшим вашим.

— О чем?

— О том, какие задумки, какие творческие планы. Вопрос-то не закрыт…

— Позвоню, — коротко кивнул парень.

— Да уж надеюсь! — добавил сердитого фиглярства в голос не до конца удовлетворенный беседой Тульский. — А то вторая наша беседа может статься для тебя хлопотной!

— «Встать! Суд идет!» — позволил себе легкую иронию уже поднявшийся со стула парень.

— Чудак-человек! Если люди стоят у магазина — значит, это кому-нибудь нужно… Лично я против тебя ничего не имею, но ты мне не кум…

— А ты мне вроде бы — кум?

— Правильной дорогой идете, товарищ…

Расстались мирно и даже почти дружелюбно, руки друг другу пожали. Но когда спортсмен вышел, Артур все же досадливо крякнул, покрутил головой и… взял себе еще порцию мороженого. Энергично расправляясь с шариками (ел — будто мстил кому-то), Тульский прикидывал дальнейшие перспективы: «Позвонит? Должен позвонить… Парень-то вроде не гнилой… И вроде не врет, вроде — с Линий… Тогда я его найду, в случае чего… Через пацанов найду… Так. К Варшаве пока идти рано… Надо доработать до конца — и уж тогда — пожалте, на блюдечке»…