Теперь он сидит в маленькой, уютной кухне дома. Здесь все стало приятным глазу. Женские руки коснулись и придали его квартире неуловимый шарм. Ему нравилось, что здесь его любят, ждут. Валя медленно передвигалась по кухне. Она стала неповоротливой, тяжелой на подъем, но при этом успевала сделать все до его прихода. Он следил за тем, как она готовила морковный сок. Недавно он подарил ей соковыжималку, и жена была рада, как ребенок. Принялась жужжать ею, выжимая сок из всего, что можно было обнаружить в холодильнике. Вадим улыбался, вспоминая, как первый раз попробовал ее овощную смесь.

— Ну как? — сверкнув зелеными глазищами, спросила Валя, наливая и себе чудо-напиток.

— Божественно, — ответил он, силясь сделать хоть глоток. Вкус свекольного сока он не выносил с детства. В дегустируемом напитке он был основой. Валя с удовольствием до дна выпила свою порцию. Довольная, погладила круглый живот. Над губами у нее остались маленькие бордовые усики. Вадим подошел и обнял ее. — Я люблю тебя, Сергеевна.

— Мы тоже любим тебя, — прижавшись к груди мужа, ответила Валя. Это стало ее привычкой в последнее время — говорить во множественном числе. Она ощущала себя одним целым с еще не родившимся малышом. Вадим завидовал такому проявлению материнского инстинкта. У себя ничего подобного он не замечал. Головой он понимал, что совсем скоро их жизнь изменится и он станет отцом. Но он не мог ничего чувствовать к тому, чего еще не было на свете. Вале он даже боялся намекать об этом. Она точно обидится, не поймет его. Вот такой он. И она его принимает, любит, а он ей за это безгранично благодарен.

— Значит, у мамы все в порядке? — в который раз спросила она.

— Да, передавала привет. Хотел соблазнить ее приехать к нам хоть на пару дней — не удалось. Что ее так держит в Смирновке? Не понимаю.

— Я тоже. Она отгораживается от внешнего мира. Меня это беспокоит.

— Не нужно, милая. Ты должна испытывать только положительные эмоции. Завтра я обещал проведать родителей. Мама и отец будут рады тебя видеть. Поедешь со мной или лучше останешься дома?

— Честно говоря, я давно их не видела, но с Галиной Матвеевной мы договорились на эту субботу. Она должна заехать к нам. Если ты не обидишься, поезжай один. К тому же завтра мне в консультацию. Вероника Сергеевна обещала поехать со мной.

— Почему ты не сказала мне?

— Не хотела выбивать тебя из рабочего ритма. Я ведь вижу, как ты крутишься.

— У Маковецкой создастся впечатление, что я увиливаю от своих прямых обязанностей.

— Забота обо мне и ребенке. Ты об этом? Валя отстранилась. — Не нужно так говорить. Казенно звучит. Любить близких — это не обязанность, а величайшая привилегия.

— Философ ты мой дорогой. Не придирайся к словам. Я не настолько все тонко чувствую, как ты. Мужчина и женщина — извечная тема.

— Как и любовь. — Валя убрала посуду в мойку. — Не волнуйся, Вероника Сергеевна ничего плохого не подумает. Она все понимает. Вадюша, я прилягу.

— Конечно, спасибо за ужин. Отдыхай, я все помою и поставлю на место.

На следующий день утром Белов сидел с матерью на их большом, мягком диване.

— Тебе невероятно повезло с Валюшей, — сказала Галина Матвеевна. Она потрепала сына по волосам. — Теперь я за тебя спокойна. Она так молода, но ее, кажется, ничему не нужно учить.

— Мама, перехвалишь.

— От хорошей похвалы еще никто и ничто не портилось. Ты, кстати, возьми на вооружение. Женщины любят ушами.

— Продолжая тему, мужчины — желудком, — засмеялся Вадим. — И именно это безумное сочетание ушей и желудков приводит со временем к появлению у них потомства.

— Фу, Вадим, не стыдно? Скоро станешь отцом, а так цинично говоришь.

— Больше не буду, мам.

— Я уже не дождусь момента, когда смогу подержать на руках этот маленький, теплый комочек. Мне кажется, мое сердце выскочит из груди от радости.

— А я все жду, когда же меня посетят подобные ощущения.

— Надеюсь, у тебя хватило ума не говорить об этом жене? — Вадим утвердительно кивнул. — Не представляю, что за сумбур у тебя в голове, сынок.

— Просто я не могу любить то, чего еще не существует в природе.

— Существует и очень осязаемо. Ты хоть раз прикладывал руку ее к животу, чтобы ощутить толчок маленького?

— Не пытайся пристыдить меня. Я такой, какой есть. Не романтичный, а прагматичный.

— Какая уж тут романтика, — иронично заметила Галина Матвеевна. — Обычная семейная жизнь без приключений и нервотрепки. Ты, конечно, привык совсем к другому. Валя в этом плане тебя разочаровывает. Никак не дает повода разорвать отношения, да?

— На подобную глупость я не стану реагировать. Ты пытаешься снова наказывать меня за ошибки юности? Не стоит. Я перерос, переболел. Называй, как тебе угодно. Упрекать — на тебя это не похоже, Галина Матвеевна.

— Мой сын перешел на официальный тон, значит, его самолюбие задето.

— Точное наблюдение.

— Я буду только рада, если ошибаюсь. Прости. Надеюсь, ты таки повзрослел и остепенился. Сейчас в твоей жизни все складывается идеально. Остается только благодарить Бога и просить его продлить эту замечательную, светлую полосу.

— Что случилось с медиками? Они все чаще обращаются к небесам. Маковецкая туда же, контролирует каждое Валино движение. Сообщает ей, когда какой религиозный праздник. Воду свячёную принесла. Свечи зажигает и ходит с ними по квартире.

— Она знает, что делает. Надо же, что она оказалась нашей родственницей. Твой отец всегда прекрасно отзывался о ней, как о компетентном враче, а он просто так хвалить не будет. Когда Петя только окончил институт, она уже защитила диссертацию и сама преподавала. Потом — трагедии ее жизни. Потеряла мужа, почти сразу же — родителей. У нее был очень трудный период. Хотя что я говорю? Весь ее путь нелегок. Особенно после того, как трагически погиб сын. Она тогда ушла с кафедры. Все думали, что она не сможет стать прежней.

— Как видишь, она смогла. Ее имя — не пустой звук. Она добилась многого.

— Петя говорил, что она изменилась. Он приходил к ней несколько раз в больницу, где она и сейчас работает. Хотел кое в чем посоветоваться, просто пообщаться. Он сказал мне после встречи, что она надломлена. Но много говорить на эту тему почему-то не стал, как я ни расспрашивала его.

— Боялся, что ты его приревнуешь.

— Неуместная реплика. Я веду к тому, что рада за эту женщину. Ее забота о Вале носит кармический характер. Она долюбливает в ней всех тех, кого потеряла. Не смейся над этим, сынок.

— Да я и не думал. Что ты сегодня вздумала меня песочить? Пришел проведать, пообщаться, скучал. И что же получаю?

— Получаешь здоровую дозу материнской любви, дорогой.

— Ладно, мне пора. Папе привет. Жалко, что я его не застал. Журналы, которые он просил, я принес, положил в его кабинете.