Порадовался, что кои-то веки позанимаюсь без лишних глаз. Даже оглянулся вокруг, дабы убедиться, что на гимнастической площадке действительно никого больше нет. Людей, и правда, не увидел. Зато обнаружил удивительное обстоятельство: по дорожкам, прежде тщательно вычищенным, пахнущий водой весенний ветер носил целый рой разноцветных оберток и фантиков. Мусором забило сток в ливневой канализации, и забияки - ручейки успели налить целое море, залившее спортивные площадки и даже часть центральной, рассекающей лицейский городок надвое, дороги.

Зрелище было настолько странным, а учитывая маниакальную чистоплотность нисси, и невероятным, что я замер в раздумьях на самом краю моря разливанного. Припомнил, что в общежитии у меня тоже пару дней уже никто уборку не делал. Но прежде, не увидев всей картины целиком, списывал это на обычную скрытность зачарованного народца. Они и раньше хозяйничали в комнате, только пока меня там не было. Но чтоб соседушки презрели стародавние договоренности с администрацией, объявили забастовку и отказались убирать территорию лицейского городка, о таком раньше я и помыслить не мог.

Никто не мог. Волшебный народ принципиально не лез в жизнь людей, не нарушал однажды заключенных соглашений, и всегда зеркально отвечал – добром на добро, злом на зло. Уже не первую тысячу лет старухи рассказывают внукам тысячу сказок, в которых снова и снова описываются правила взаимодействия с нисси. И это не обычай, не традиция, а некая межвидовая аксиома. Нечто вечное и незыблемое, как Сила или Небожители ее дарующие. И ни единого раза я даже не слышал, чтоб соседушки как-то изменили свое поведение. Легче поверить в повальное развоплощение порожденных магией существ, чем в какого-нибудь домового, нарушившего данное человеку слово.

У удивительного явления должна была иметься причина, и я просто обязан был попытаться ее выяснить. В конце концов, нарушение нисси договоров – событие достойное войти в Историю, а я намерен был в ней прочно обосноваться.

Наверняка представители зачарованного народца жили во множестве мест в кампусе Лицея: соседушки во многом копируют образ жизни людей. Но со всей достоверностью известно мне было лишь одно. То, в котором обитал «комендант» моего общежития.

Концепция запоров на дверях соседушкам конечно же известна. «Комендант» же таскает с собой целую связку ключей от помещений, словно логово тролля, заваленных никому не нужным хламом. Признаться, как-то раньше не замечал: запирал ли когда-либо местный домовой свою комнату, или нет, но в тот раз створка двери оказалась вообще приглашающее приоткрыта, а внутри никого не было.

Встал на пороге, внимательно осматривая помещение. Все как всегда. Идеальный порядок. Все на своих местах, ничего нигде не валяется, ни единой молекулы пыли на блестящих поверхностях стола и комода. Стулья - четыре штуки у стола – стоят задвинутыми, парами точно напротив друг друга. Не удивился бы, если бы оказалось, что они еще и по сторонам света четко сориентированы. Чуть желтоватые семь слоников на комоде. Самовар с блестящими, чуть ли не зеркальными, боками. Так могла бы выглядеть фотография в журнале – иллюстрация к разделу «Уют».

Единственное, чего в этой комнате в принципе не могло быть – это грязных следов на полу. Нисси и грязь, это взаимно исключающие понятия. Смешайте вечно чумазых и дурно пахнущих троллей с аж хрустящих от чистоты huldufólk* – как черное и белое – получите серое. То есть, нас, людей.

/* huldufólk – (др.сканд.) скрытые люди./

Но следы были, и много. По меньшей мере, десяток маленьких, детских, ножек натоптали приличное такое пятно на самой границе маленькой прихожей и хозяйской гостиной. А после, все вдруг, табуном унеслись в коридор, и оттуда уже к выходу из общежития.

Не будь тогда Весеня, и первого дня каникул, решил бы, что стая злых младшеклассников решила испытать предел терпения «коменданта». А я попал как раз в тот момент, когда злодеяние уже случилось, но последствия еще не ликвидированы. Да только за окнами, за забором Лицея, подвыпившие горожане распевали призывающие жаворонков песни, а в кампусе всего населения оставалось – я, да еще десяток старшеклассников, кому или долго и далеко до дома добираться, или кто, соблазнившись качеством доступа в сеть, решил не прерывать подготовку к экзаменам.

К одной загадке добавилась другая, и обе вели меня «путеводной нитью» следов от обуви маленького размера к самому дальнему и не особенно популярному у учеников углу лицейской территории. Туда, где сосны закрывали вид на холодную, покрытую серым неверным льдом реку.

Говорят, раньше там даже был пляж. Небольшой, песчаный, и оборудованный по всем нормам безопасности. Только пользоваться им оказалось не кому: ученики съезжались на учебу осенью, а в начале лета, когда вода в реке прогревалась до приемлемых значений, уже разъезжались по домам на долгие каникулы. Остающимся на службе преподавателям пляж тоже не понравился. Оказалось, что именно там в реку впадал крохотный ручей, несший не успевающую согреться доже в лютую жару родниковую воду. Не один и не два раза пловцы, вдруг попав в струю холодного течения, терялись и едва не утонули.

Буйки и будку спасателя поменяли на табличку, что купание в этом месте запрещено. А вот маленький пирс – там прежде была «припаркована» лодка – остался. И рядом темная проталина непокорного, отказывающегося замерзать, ручья. Черные палки опор, неряшливо-серая шапка весеннего снега на настиле, и разноцветная, пестрая группа суетливо притаптывающих ниссе рядом. Словно бы каждый из дюжины huldufólk порывался уйти, но что-то каждый раз возвращало его к этому месту.

Если бы это была нарисованная гейм-дизайнерами виртуальная реальность какой-нибудь компьютерной игры, решил бы, что неигровые персонажи зациклились. Что случился какой-то сбой программы, и NPS, получают две команды сразу – идти и остаться.

- Развлекаетесь? – зло выдохнул я, подходя ближе и выпуская самую чуточку родового дара. – Совсем страх потеряли?

Испытал секунду какого-то иррационального ужаса, когда ниссе все разом, синхронно, повернули ко мне головы, и проблеяли тоненькими, дрожащими от страха голосами, хором:

- Он пришел! Он пришел, наш хозяин и защитник! Теперь-то он вам, людишки, покажет! Теперь-то уже вы послужите истинному народу!

- Вы чего, твари? Мухоморов объелись? – передергивая плечами, чтоб сбросить на миг навалившийся страх, вспылил я. – Какой еще, к воронам, защитник? Ополоумели или весна в голову ударила?

- Он пришел! Он пришел, наш хозяин и защитник, - снова хором повторили дергавшиеся, как марионетки в руках болеющего с похмелья мима, соседушки.

- Показывайте вашего защитника, - рыкнул я на сканди. Знал, что ниссе понимают и говорят вообще, в принципе, на всех человеческих языках. – Спрошу с него, как вы, мелкие твари, посмели нарушать договор!

- Он пришел! Он пришел, наш хозяин и защитник, - на этот раз радостно вскричали те, повернулись к реке и, опять-таки пугающе синхронно, вытянули руки.

- А-ну, расступись, - уже догадываясь, что сейчас увижу, и внутренне дрожа от предвкушения чуда, решительно шагнул сквозь толпу зачарованного народца к темнеющей полынье.