– Проклятая дежурная отказывалась назвать мне проклятый номер вашей комнаты, пока я не сказал ей, что я ваш брат! Нет, вы только представьте себе! Высокий красивый американец вроде вас и невзрачный низкорослый английский тролль, и вдруг – братья! – Его слова звучали нечленораздельно; очевидно, он уже изрядно выпил. – Она наверняка подумала, что мы сводные братья, что мы… Вот это да!

Бишоп выкатил глаза на разоренный номер Меткалфа.

– Вы, наверно, не отказались бы от помощи, да? Я хочу сказать, что я знаком с парой горничных здесь, в «Метрополе». Они во многом ниже всякой критики, но, всеблагой Христос…

– Они что, теперь обыскивают комнату каждого иностранца? – спросил Стивен. – Даже бизнесменов, которые приезжают, чтобы попытаться заключить сделку? Неудивительно, что советско-американской торговли больше нет.

– Это сделали они?! – воскликнул Бишоп. Он неуверенно поплелся на середину комнаты и шлепнулся на единственный стул. – Ничего себе! Черт меня возьми! И ваш паспорт тоже забрали?

– Нет, – ответил Меткалф. – К счастью, он заперт в столе у портье.

– Ну, что бы они ни творили, им трудно научиться подделывать американские паспорта – слишком мало они их сейчас видят. А что вы сотворили: стряхнули одного из тараканов, прицепившихся к вашим фалдам?

Меткалф кивнул.

– Они этого не любят. Делаются злобными, как шершни. Они любят точно знать, куда ходят все их иностранные гости. У вас здесь найдется парочка стаканов? – Бишоп с победоносным видом помахал своей бутылкой.

– Конечно, – ответил Меткалф; взяв с письменного стола пыльный стакан, он протянул его журналисту.

– А второй?

– Я боюсь, это все, что мне дали.

Бишоп налил в стакан сразу на несколько пальцев виски.

– В таком случае вам повезло. – Он поднес стакан к губам и сделал большой глоток. – Это даже вообще не виски. Это проклятая водка. Они разводят в ней проклятый жженый сахар, чтобы получался нужный цвет, и продают нам, причем за хорошую твердую валюту. Наливают это пойло в старые бутылки из-под «Джонни Уокера». Неудивительно, что на этикетках нет никаких печатей.

– Я не буду, спасибо, – сказал Меткалф, хотя в этом, похоже, не было необходимости. Бишоп, судя по всему, и не собирался угощать своего собеседника.

– Проклятая коричневая водка, – пробормотал Бишоп. – И называют это виски. Это шутка или издевательство? А вообще это метафора для всего их поганого режима, вот что я сказал бы, если бы занимался всякими погаными штучками вроде метафор. Вы куда-нибудь собираетесь сегодня вечером? Есть планы?

– Встречусь с несколькими друзьями.

– Понятно… – Бишоп воззрился на него поверх стакана. – Деловые друзья, я угадал?

– Что-то в этом роде.

– Продаете им веревку?

– Простите?

– Веревку. Продаете русским веревку. Вы что, никогда не слышали эту шуточку?

– Боюсь, что нет.

Бишоп с трудом навел на него взгляд налитых кровью выпученных глаз.

– Это сказал не кто-нибудь, а сам Ленин. Капиталисты продадут нам веревку, на которой мы их потом повесим.

«Осторожней», – вдруг одернул себя Меткалф. Британский корреспондент был пьян, но за алкогольным туманом легко угадывалась глубокая и прочная ненависть к советскому режиму. Он помнил слова Хиллиарда: «Толпы ненавистников России… с превеликим удовольствием помогли бы Берлину, если бы им представилась такая возможность… Они видят в нацистах единственный шанс воспрепятствовать распространению коммунизма…» Мог ли Тэд Бишоп входить в число этих людей? Журналист сидел в Москве уже много лет, а это означало, что он имеет хорошие источники, снабжающие его информацией… Но насколько односторонними были эти отношения? Мог ли он, в свою очередь, тоже поставлять информацию некоторым из своих избранных контактов? Контакты не обязательно в советском правительстве, но, возможно, в кругах живших в Москве иностранцев.

Похоже, что все здесь, в Москве, преследуют свои глубоко скрытые тайные цели. Это был самый настоящий лабиринт. Как в прошлом году сказал британский премьер-министр? «Я не могу предсказать вам действия России. Это загадка, скрытая в загадке и зарытая в глубь загадки». А еще сильнее путало карты и сбивало с толку то, что Хиллиард назвал «крысиным гнездом» русских агентов. Будьте начеку, предупредил его Хиллиард.

А Бишоп, невпопад размахивая руками, произнес напыщенную речь:

– Вы и ваши друзья-бизнесмены можете говорить, что просто делаете здесь доллары для себя, но разве вы на самом деле не помогаете строить советскую военную машину? Черт возьми, вы позволили «Дуглас эйркрафт билдинг» делать самолеты для русских и даже не подумали о том, что эти птички будут сбрасывать бомбы на Лондон. Да вы скорее приняли бы меня за архиБишопа Кентерберийского! Ваша «Юнайтед инжиниринг энд фаундри» строит в Ступине, под Москвой, алюминиевый завод, между прочим, самый совершенный завод в мире, а ведь, когда вы, американцы, укатите домой, там будут делать эти самые бомбардировщики. Вы позволили «Дженерал электрик» продавать коммунистам турбины и электростанции под ключ, вы строите сталелитейные заводы, и доменные печи, и блюминги, даже больше, чем то, что вы, янки, имеете у себя в Индиане. Вы… Знаете, Меткалф, я толком не понимаю, что говорю. Валяйте, занимайтесь своим делом.

Под продолжавшийся монолог Бишопа Меткалф метался по комнате, собирая свою одежду и откладывая в сторону то, что было не слишком сильно испорчено. Если он рассчитывает посетить прием на даче американского посольства, значит, нужно поскорее выставить вон осоловевшего англичанина.

Бишоп сделал еще один большой глоток презираемой им «коричневой водки» и снова заговорил, понизив голос до театрального шепота:

– Мне, наверно, не следует говорить вам об этом, Меткалф, но я узнал это из безупречного источника, от птички, работающей на одного типа из «расчетной палаты»…

– Что-что? – переспросил Меткалф, внезапно насторожившись.

– Это я так называю – расчетная палата, – продолжал Бишоп. – Так или иначе, мне сказали, что Молотов, самый приближенный человек Сталина, утром едет в Берлин. Завтра поутру отбывает с Белорусского вокзала во главе огромной делегации.

– Это точно? – вежливо поинтересовался Меткалф. Если журналист сказал правду, то дело было весьма серьезным. Если Сталин посылает своего министра иностранных дел в Германию, значит, он хочет укрепить отношения с нацистами…

– Англичане давно заигрывали с Советами, – сообщил Бишоп, опасно раскачиваясь на стуле, – и когда они узнают об этом, то поймут, что жидко обгадились. Ведь в Лондоне говорят, что русские, возможно, и подписали какую-то бумажку с этими любителями сосисок с капустой, но на самом-то деле они втайне ненавидят их, верно? Вот чушь-то! Ну как, это вас нисколько не волнует, Мет?

– Это правда?