конечно, не задерживая поход. Длительная остановка в Мостовом была вызвана — нечего греха таить — мучительными колебаниями и раздумьями Петра Сухова. С присущей ему беспощадной трезвостью он обдумывал создавшееся положение. Он понял, что все прогнозы членов губревкома в Боровском были ошибочны: красные войска не смогут освободить Омск быстро, борьба будет, скорее всего, тяжелой и затяжной. У Сухова накопилось достаточно новых сведений о широком разгуле контрреволюции в Сибири. И где фронт — неизвестно, и наступает ли Красная Армия — неизвестно. В такой обстановке, можно сказать с завязанными глазами, нельзя было вести сотни людей, доверивших тебе свои жизни, вперед, в неизвестность. Нелегко было в те дни Петру Сухову! Конечно, он не был одинок. Рядом с ним всегда был живой, обаятельный, неунывающий Дмитрий Сулим, неутомимо хлопочущий об укреплении строгой воинской дисциплины в отряде, о повышении его боевой готовности. Рядом были энергичные, мужественные командиры. Рядом было много большевиков, известных своей революционной деятельностью в Барнауле, всегда заботящихся о сплоченности отряда, о поддержании в нем того порыва, с каким он выступил в поход. И все же именно он, Петр Сухов, нес главную ответственность за судьбу отряда. Вот и было отчего мучиться в раздумьях.

Между тем дни летели и летели. Ближняя разведка все чаще и чаще стала доносить о приближении больших отрядов белогвардейцев с разных сторон — из Барнаула, Славгорода, Новониколаевска, Камня-на-Оби. Было очевидно — белогвардейское командование сосредоточивает силы, чтобы окружить и разгромить красногвардейский отряд уже в Мостовом. Собралось совещание командиров и многих коммунистов, играющих заметную роль в отряде. По предложению Сулима решено было опередить противника и разбить его отряды поодиночке, не дав им возможности соединиться и замкнуть кольцо.

В ночь на 1 июля Петр Сухов дал первый бой под селом Овечкино, а днем — в деревне Вылково, и барнаульский офицерский добровольческий отряд был разгромлен. Красногвардейцы захватили много оружия, патронов, снаряжения и более двухсот строевых коней — они были немедленно обращены на организацию кавэскадрона. После этого в селах Глубоком и Леньки был уничтожен славгородский отряд противника численностью в четыре сотни штыков и сабель. Затем сильный, внезапный удар пришелся по врагу в Баеве. Все эти удачи высоко подняли боевой дух отряда Петра Сухова, помогли обзавестись в достаточном количестве оружием, боеприпасами, военным имуществом, всем, что необходимо в походе.

И все же надо было поскорее уходить из этого района: озлобленное белогвардейское командование, несомненно, бросит сюда свежие и еще более значительные силы. Но куда уходить? Куда?

Из вражеских источников — от пленных, из газет — Петр Сухов теперь знал, что Красная Армия далеко от Омска, где-то на Ишиме. Тяжело было сознавать, что она не идет на выручку, как многие ожидали в отряде, да и не сможет, вероятно, скоро прийти. Что же делать? Пожалуй, оставалось одно: пока не поздно, повернуть назад, уйти в горы. Теперь решение этого вопроса зависело от него одного. Но Сухов после долгих раздумий решил все же продолжать путь на запад. Он считался с настроениями в отряде: обманутые легкостью первых побед, красногвардейцы рвались только вперед и мечтали о соединении с Красной Армией. Однако теперь Сухов вел отряд не в Омск, как думали все красногвардейцы; он решил обойти белогвардейскую столицу Сибири стороной и долиной Иртыша пробиться до Ишима, где, по слухам, складывался фронт.

Отряд выступил в бодром, боевом настроении. Но через два дня, войдя в село Панкрушиха, красногвардейцы узнали о печальной судьбе членов Алтайского губревкома. Исчезнув из Боровского, они пробирались по степным селам благополучно всего лишь трое суток. В воскресный день они появились в Панкрушихе. Тут их встретил и опознал эсер Филимонов, сельский учитель. Позвав на подмогу волостного писаря Брызгалова и кулака Строганова, он догнал ревкомовцев в соседней деревне Луковке. Надеясь, вероятно, на свою легенду о землемерстве, они, как ни странно, не оказали напавшим никакого сопротивления, хотя и были вооружены. Им скрутили руки. Избили, вернули в Панкрушиху, посадили в каталажку, а утром отправили в Камень-на-Оби…

Вскоре красногвардейский отряд прибыл в небольшое село Травное. Гибель ревкомовцев (никто не сомневался, что они погибли, хотя казнили их только в сентябре) произвела удручающее впечатление на весь отряд, в том числе, конечно, и на Сухова, и на Сулима. К тому же всем стали известны новые, весьма неутешительные сведения о действиях белогвардейщины на широких просторах Сибири. Становилось ясно, что отряду, даже минуя Омск, не пробиться через огромную территорию, занятую противником. Надо было уходить из степей.

Был созван совет отряда, в который входили все командиры и многие коммунисты. Сухов и Сулим прямо и откровенно заявили на заседании, что путь для отряда на запад накрепко закрыт, надо как ни тяжело, а поворачивать обратно и горными дорогами, окольными и трудными, пробираться в Семиречье. В этом единственное спасение. Спорили долго: кто настаивал, пусть и с большой кровью, но продолжать путь на запад, кто вгорячах предлагал побросать оружие и разойтись куда глаза глядят. Но все же в конце концов предложение Сухова и Сулима было принято. На другой день, 15 июля, ровно через месяц после эвакуации на Алейскую, на митинге отряда было окончательно решено уходить в горы.

Уходили быстро: заметно поредевший за последнее время отряд на одну треть стал конным, к тому же имел свой постоянный обоз — гораздо меньше стало требоваться крестьянских подвод, мобилизация которых всегда отнимала много времени.

Белогвардейское командование теперь особенно спешило разгромить его в открытой степи. На выполнение этой задачи были брошены главным образом добровольческие части под общим командованием полковника Травина. Он срочно начал сосредоточивать свои главные силы в большом селе Вознесенском — точно на пути красногвардейского отряда, а навстречу ему с целью задержать его на время сосредоточения выслал в Шимолино белоказачий отряд во главе с полковником Волковым.

Отряд Сухова, подойдя к Шимолину, с ходу вступил в бой и разбил сотни Волкова. Не задерживаясь здесь, отряд сделал бросок на Вознесенское. Петр Сухов решил нанести внезапный удар и по гарнизону Травина, пока тот не успел получить подкрепление. Ночью под проливным дождем красногвардейцы приблизились к окраине Вознесенского, а под утро с трех сторон ворвались в село. Гарнизон Травина был разбит наголову. Красногвардейцы захватили много трофеев: шесть пулеметов, сотни винтовок, много повозок с боеприпасами и разным имуществом, а также все документы штаба и белогвардейское знамя. А днем к Вознесенскому, не зная о разгроме гарнизона Травина, без всяких предосторожностей подошла большая колонна белогвардейских войск — запоздавшее подкрепление из Славгорода. Увидев на колокольне белогвардейское знамя, вывешенное по приказу Сухова для обмана врага, колонна с песнями вступила