Главная проблема заключается в том, что медальон (своего рода жетон или значок, который паломники носили на своих шапках и капюшонах) имеет слишком малые размеры, чтобы можно было проводить достоверное сравнение. Говоря более определённо, его размеры чуть больше крупной почтовой марки. Поскольку такие медальоны-сувениры выпускались в массовом количестве ради получения быстрой и лёгкой прибыли, детальная точность изображения особого значения не имела. Поэтому вопрос о возможности сравнения изображения на медальоне с мелкими деталями реальной плащаницы просто не возникает, хотя он всё же отражает общие её особенности, как то: отображение фигуры с лица и со спины, положение рук, сложенных на чреслах, но дальше этого дело не идёт. Поскольку медальон выполнен из металла, он ничего не говорит о колорите изображения. И тем не менее просто удивительно, что на нём можно разглядеть, что ткань имеет структуру «ёлочка». Понятно, что при фабрикации адекватного подлога следовало подобрать ткань с таким же рисунком. Возможно даже, что фальшивка была сделана на том же куске материи, с которого было удалено более раннее изображение.

Некоторые комментаторы предполагают, что удивительная отчётливость изображения на медальоне свидетельствует о том, что на ткани, которую он копирует, было запечатлено гораздо более чёткое изображение, чем то, которое нам известно сегодня. Значит ли это, что медальон донёс до нас изображение какой-то другой плащаницы, или Туринская Плащаница просто сильно поблёкла со времени создания медальона? Впрочем, более вероятно, что резчики медальона не ставили перед собой никакой другой задачи, кроме создания возможно более чёткого изображения. В конце концов, кто захочет покупать едва различимый оттиск?

Однако на медальоне хорошо заметна одна деталь, которая отсутствует на Туринской Плащанице. Это – странная, скрученная вдвое в виде верёвки полоса, видная на ткани со стороны спины. Что она означает – совершенно непонятно. В то же время отсутствует другая важная деталь – отпечаток ступни. Впрочем, здесь надо иметь в виду, что резчик не ставил себе целью добиться абсолютной точности передачи деталей.

К сожалению, документы, относящиеся к периоду до 1500 г., мало что дают. Большинство дошедших до нас свидетельств о спорах вокруг Плащаницы вообще никак не описывают её. Наиболее раннее из этих свидетельств, уже знакомое нам «донесение д'Арси», упоминает о том, что на ткани сохранилось изображение фигуры с лица и со спины, но других деталей, к сожалению, не приводит. Поэтому это не может считаться доказательством аутентичности, ибо на любой сколько-нибудь основательной подделке наверняка фигурировало бы двустороннее изображение.

Свидетельство о том, что внешний вид Плащаницы на протяжении веков несколько менялся, принадлежит монаху-бенедиктинцу Корнелиусу Зантифлету. Он был очевидцем демонстрации реликвии, выставленной по распоряжению Маргарет де Шарне в 1449 г. в Льеже, Бельгия. Тогда комиссия, организованная местным епископом, сочла, что изображение на плащанице написано красками. Зантифлет не приводит никаких деталей виденной им плащаницы, но хотя по долгу службы и соглашается с выводами епископской комиссии, тем не менее пишет, что она «написана восхитительно». При этом необходимо помнить, что мы сегодня можем оценить всё совершенство деталей Плащаницы только на фотонегативе, ибо в наши дни изображение на Туринской Плащанице для невооружённого взгляда кажется бледным и едва различимым. Такое изображение никоим образом нельзя назвать «восхитительно написанным» образом распятого Христа.

Зантифлет, как и епископ д'Арси за полвека до него, нисколько не сомневался в том, что это – написанное изображение. Действительно, все, кто так или иначе упоминал о Плащанице до второй половины XV в., утверждали, что это – живописное изображение. Однако и в этом случае у нас нет никаких реальных свидетельств того, была ли Плащаница, демонстрировавшаяся после 1492 г., идентична той, что выставлялась ранее, или нет. Однако нет никаких данных, отвергающих версию о подмене реликвии, и сомнений на сей счёт более чем достаточно, что дало повод ряду ведущих исследователей высказать предположение, что такая подмена действительно имела место.

История «Плащаницы» до 1500 г. настолько туманна и неясна, что Ян Вильсон в 1994 г., много лет спустя после того, как он взял под сомнение ортодоксальную версию о раннем этапе бытования реликвии, счёл возможным задать всё тот же вопрос: «Вправе ли мы предположить, что подлинная Плащаница вовсе не хранилась в семействе де Шарне, а находилась на Кипре и её впоследствии привезла с собой в дом герцогов Савойских принцесса-киприотка?» Подобное замечание восходит к бытующей на севере Кипра легенде о том, что подлинная Плащаница Христова хранилась в монастыре в Лапитосе до того момента, пока не была передана герцогам Савойским. Принцессой, совершившей это, была, по всей вероятности, Анна де Аузиньян, представительница владетельного рода, правившего на Кипре. Вильсон принял эти легендарные слухи всерьёз и притом – до такой степени, что принял предложение одной голландской телекомпании финансировать его поездку на Кипр. К сожалению, сегодня монастырь представляет собой жалкие, полуразрушенные строения, и Вильсон с женой долго стучали в его запертые ворота. Затем последовала тягостная пауза, и Вильсоны увидели перед собой дуло пистолета, после чего им бесцеремонно велели убираться прочь.

За несколько лет до этого в своей вышедшей в 1986 г. книге «Свидетельство Плащаницы», Вильсон допускал возможность подмены Плащаницы именно во времена Леонардо да Винчи. Рассматривая обоснованность предположения Ноэми Габриэли о том, что такую акцию мог осуществить сам Леонардо или кто-то из его учеников, он писал: «Теоретически, конечно, можно допустить, что тайный заказ на изготовление подобной копии Леонардо мог получить от кого-нибудь из членов Савойского дома. Подобное вовсе не показалось бы немыслимым в авантюрную и неразборчивую в средствах эпоху Возрождения». И хотя он лично отвергал подобную идею, у него не было убедительных аргументов для её опровержения.

Эта тема деликатно подводит нас ко второму главному вопросу, а именно: существуют ли свидетельства, подтверждающие реальность подмены около 1492 г.? Понятно, что если бы речь шла о заговоре вокруг Плащаницы и в нём были бы замешаны люди из самых верхних эшелонов власти, крайне маловероятно, чтобы до нас дошли документальные свидетельства такого заговора (мягко говоря, не предназначенные для публичной огласки), даже если они и реально существовали в то время. Тем не менее всё же можно найти подтверждение такого заговора на магистральных и окольных путях истории, в первую очередь – благодаря неформальным связям между основными участниками этой драмы и характеру развития событий, вызванных ими.

Из всех периодов той эпохи начало 1490-х гг. следует признать наиболее удобным временем для подмены Плащаницы. Между предполагаемой передачей реликвии Маргарет де Шарне в 1453 г. и её публичной демонстрацией герцогиней Бланкой Савойской в Страстную пятницу 1494 г. иных упоминаний о других случаях показа реликвии нет, так что пауза составляет более сорока лет. Некоторые полагают, что реликвия не выставлялась потому, что в 1471 г. начались работы по реконструкции церкви Савойского дома в Шамбери. Этой церкви предстояло стать местом пребывания святыни, и работы по отделке церкви продолжались до 1501 г., когда реликвия была с особой пышностью перенесена в новый храм. Между тем факт остаётся фактом: Плащаница в последний раз демонстрировалась в 1494 г., и это вряд ли можно считать причиной задержки.