И вдруг под кроватью что-то громко зашуршало. Не в каком-то одном месте, а везде – что-то забилось, задвигалось, так что матрас, на котором лежала несчастная миссис Форбс, запрыгал.

Судя по всему, внизу был не один десяток этих насекомых.

Дамон, это они! Они тут кишмя кишат. Господи, я вот-вот упаду в обморок. А если я упаду в обморок… и Кэролайн затащит меня под… Пожалуйста, пожалуйста, спаси нас!

– О, черт! – говорила Мередит. – Не понимаю, как Мэтт умудрился это сделать. Оно такое крепкое… и, кажется, тут даже не одно щупальце, а несколько.

Вот и все, тихо закончила Бонни, чувствуя, что начинает падать на колени. Мы умрем.

– Это верно. Есть у человеческих существ такая проблема. Хотя сию секунду вы не умрете, – произнес голос у нее за спиной, после чего ее обхватила сильная рука и легко, как пушинку, подняла. – Кэролайн, веселье закончилось. Я не шучу. Отпусти ее.

– Дамон! – всхлипнула Бонни. – Дамон! Ты пришел!

– Как же меня раздражает это нытье! Какая разница…

Но Бонни не слушала. И не думала тоже. Она все еще была наполовину в трансе, а значит (так решила Бонни потом) не несла ответственности за свои действия. Она не была вменяема. Это не она, а другая девушка впала в экстаз, когда хватка на лодыжке ослабла, и это другая девушка развернулась в объятиях Дамона, обвила руки вокруг его шеи и поцеловала прямо в губы.

Та же самая другая девушка почувствовала, что Дамон, так и не разжавший объятий, вздрогнул от удивления. Эта же девушка заметила, что он даже не пытается отстраниться и прервать поцелуй. А оторвавшись наконец от его губ, эта девушка увидела, что его лицо, бледное в тусклом свете, словно бы зарделось.

В этот момент с другой стороны от продолжавшей подпрыгивать кровати выпрямилась Мередит – медленно, с выражением муки. Она не видела, как они поцеловались, и смотрела на Дамона так, словно не верила своим глазам.

Она была в невыгодном положении, и Бонни знала, что она это понимает. Ситуация была из тех, когда все остальные слишком взволнованы, и не в состоянии ничего сказать – даже пробормотать.

Но Мередит глубоко вздохнула и спокойно сказала:

– Здравствуй, Дамон. Спасибо. Если тебя не затруднит, не мог бы ты отцепить малаха и от меня тоже.

Теперь Дамон снова стал самим собой. Он улыбнулся ослепительной улыбкой кому-то, кого никто, кроме него, не видел, и скомандовал:

– Все остальные под кроватью – фу!

Он щелкнул пальцами, и кровать тут же перестала прыгать.

Мередит отступила и на секунду с облегчением закрыла глаза.

– Еще раз спасибо, – сказала она с достоинством принцессы, но с чувством. – И еще одна просьба – ты не мог бы что-нибудь сделать с Кэро…

– В настоящий момент, – перебил Дамон резче, чем обычно, – мне надо бежать. – Он взглянул на свой «ролекс». Сейчас уже больше, чем 4.44, а у меня встреча, на которую я уже опаздываю. Иди сюда и придержи этот сверток. Она еще не состоянии стоять сама.

Мередит торопливо поменялась с ним местами. В этот момент Бонни обнаружила, что ее ноги больше не подкашиваются.

– Нет, подожди минутку, – быстро сказала Мередит. – Елене срочно надо с тобой поговорить… очень срочно…

Но Дамон уже исчез, словно растворился в воздухе, не дождавшись даже, пока Бонни его поблагодарит. Вид у Мередит был озадаченным – она явно ожидала, что упоминание Елены остановит Дамона, но мысли Бонни двигались в другом направлении.

– Мередит, – шепотом сказала она, потрясенно приложив два пальца к губам. – Я его поцеловала!

– Что? Что?

– Ты тогда еще не выпрямилась. Я… я сама не понимаю, как это случилось, но я его поцеловала.

Она думала, что Мередит отреагирует резко и бурно. Но Мередит взглянула на нее задумчиво и пробормотала:

– Хм. А может быть, это и не так плохо. Вот чего я не могу понять – так это того, почему он вообще здесь оказался.

– Ой. Это тоже из-за меня. Я его Вызвала. Как так получилось, я тоже не понимаю…

– Ладно. Мне кажется, мы выбрали неподходящее место для того, чтобы об этом думать. – Мередит повернулась к кровати: – Кэролайн, ты не хочешь оттуда вылезти? Может, ты встанешь, и мы поговорим по-человечески?

Из-под кровати послышалось зловещее змеиное шипение, стуки щупалец и еще какой-то звук, которого Бонни никогда раньше не слышала, но который моментально ее напугал. Это было что-то вроде лязга огромных зубов.

– По-моему, это исчерпывающий ответ, – сказала Бонни и схватила Мередит за руку, намереваясь вытащить ее из комнаты.

Впрочем, Мередит не нуждалась в том, чтобы ее уводили. Но тут они впервые за все это время услышали голос Кэролайн – издевательский, по-детски тоненький:

Чем же Бонни занималась?

С Дамоном целовалась!

Поцелуйчики и ласки,

И маленький вампир в коляске.

Мередит, которая была уже в коридоре, остановилась.

– Кэролайн, ты отлично понимаешь, что это не вариант. Выходи, и…

Кровать снова ожила и бешено запрыгала. Бонни развернулась и пустилась наутек, чувствуя, что Мередит мчится у нее за спиной. Вдогонку им неслись произносимые нараспев слова:

– Вы мне не подружки! Вы подружки шлюхи. Ну я вам устрою! Ну я вам устрою!

Бонни и Мередит схватили свои сумочки и выскочили из дома.

– Который час? – спросила Бонни, когда они уже сидели в машине Мередит.

– Почти пять.

– Мне казалось, что прошло гораздо больше времени.

– Неудивительно. Но все равно – через несколько часов стемнеет. Кстати, у меня тут сообщение от Елены.

– Про Тами?

– Сейчас расскажу. Но сперва… – Бонни крайне редко видела Мередит в замешательстве, но сейчас был именно такой случай. – Давай, рассказывай. Как тебе? – выпалила она наконец.

– Что?

– Целоваться с Дамоном, тупица.

– У-х-х-х! – Бонни уперлась спиной в кресло. – Бдыщь! Бах! Бумц! Гром и молнии.

– Что за самодовольная ухмылка?

– Никакой самодовольной ухмылки, – с достоинством отвечала Бонни. – Я улыбнулась, погрузившись в романтические воспоминания. Кроме того…

– Кроме того, если бы ты его не Вызвала, мы бы никогда не выбрались из этой комнаты ужасов. Спасибо тебе, Бонни. Ты спасла нам жизнь. – Внезапно Мередит заговорила предельно серьезно и искренне.

– Может быть, Елена была права, когда сказала, что у него нет ненависти ко всем людям вообще, – сказала Бонни медленно. – Но знаешь, я только сейчас кое-что поняла. Я вообще не увидела его ауру. Только что-то черное. Гладкое, крепкое и черное, как будто скорлупа.