– Зачем?..

Она сдалась. Я дернулся, вспенивая воду, и стал крутить головой. Где-то рядом должны плавать доски, бревна, обломки мачты. Если их связать обрывками фалов, то получится плот.

– Ирина, надо двигаться! Плыви за мной!

– Я не могу, Кирилл…

– Постарайся! Хотя бы из последних сил!

– Руки не слушаются…

Вторая волна отчаяния накатила на меня. Я попытался выпрыгнуть из воды вверх, как можно выше – не видно ли спасательного катера или вертолета?

– Я сейчас утону, – произнесла Ирэн. Она вытягивала шею и судорожно хватала губами воздух. – Мне страшно, Кирилл…

– Э-э-эй!! – не выдержав, крикнул я и снова рванулся из воды к небу. – Э-е-е-ей!!

На мой вопль отозвалась лишь чайка. Ирэн заволновалась, дернулась, инстинктивно попыталась встать на ноги, но под ними была бездна.

– Мамочка, – прошептала Ирэн, слабыми движениями отталкивая от себя воду. – Я не хочу умирать, Кирилл…

Она глотнула воды. Я схватил ее за волосы, стараясь удержать, но сил в раненой руке оказалось мало, и я сам с головой ушел под воду. Оттолкнув меня, Ирэн в отчаянии попыталась схватиться за воду, лечь на нее, каким-то чудом удержаться на ее поверхности, но замерзшее, обессилевшее тело уже не слушалось ее, оно превратилось в балласт.

– Господи!.. – крикнула Ирэн и ушла под воду с головой, затем на мгновение вынырнула. С ее губ вместе с водой сорвались хриплые слова: – Господи, Кирилл… прости меня…

Это была агония. Я тоже быстро терял силы. Пытаясь хоть как-то удержать Ирэн, я схватил ее под руку и попытался толкнуть вверх, но тотчас вдохнул воду. Красные круги поплыли у меня перед глазами, в голове зазвенело, и я понял, что встал на ту грань, за которой начинается смерть. Кажется, я попытался закричать, взмахнул руками, запрокинул вверх голову и смутно ощутил, что ударился затылком о какой-то твердый предмет. Сознание прояснилось не сразу, и я не понял, как мне удалось удержаться на воде, разглядеть плавающий рядом оранжевый бочонок да еще схватиться руками за свисающие с него веревки.

Я соображал неважно, мои глаза разъедала соль, а в горле клокотала вода, и все же мне каким-то чудом удалось поймать руку Ирэн, которая снова с головой ушла под воду. Отрешенная, смирившаяся с приближением смерти, она машинально схватилась за веревку, ткнулась лбом в покатый оранжевый бочок и, не открывая глаз, стала с хрипом дышать.

Мы отдалили от себя смерть. Я не думал о том, надолго ли. Я вообще ни о чем не мог думать, словно организм, спасая себя, предпринял экстренные меры и на время отключил мозги, чтобы те не лезли со своими глупыми советами. Легкие работали словно кузнечные мехи. Сердце колотилось сильно и часто, будто подавало сигналы бедствия. Мы с Ирэн висели на оранжевом бочонке, упираясь в него лбами, и дышали, дышали, дышали…

Я открыл глаза и уже осознанно посмотрел на предмет, которому мы были обязаны спасением. Что это? Какая-то деталь от разбившегося самолета? Я шлепнул по металлической поверхности, чтобы по звуку определить, пустой он или чем-то заполнен. Аварийный буй? Рядом с кантом, по кругу, были выведены слова: «ПС-6. Дата изготовления… Испытан…» Тут мой мозг включился и возопил: да это же спасательный плот! Самонадувающийся плот на шесть человек! Бесподобный, неоценимый подарок судьбы! Вот задвижка, вот предохранительная чека. Стоит только выдернуть красное металлическое кольцо!

Перебирая руками веревку, я приблизился к Ирэн.

– Держись за мои плечи! – сказал я.

Ирэн то ли не услышала моих слов, то ли не поняла, что я от нее хочу. Она все так же прижималась лбом к бочонку, и мокрые волосы налипли на лицо, и глаза ее были закрыты, и губы жадно хватали воздух.

– Ирина! – крикнул я. – Отпусти веревку!

Я не знал, как поведет себя бочонок, когда я выдерну чеку. От динамического удара изнутри металлический корпус должен раскрыться, и я не был уверен, что Ирэн в довершение всех бед не получит тяжелой железякой по голове.

Пришлось мне разжимать ее пальцы силой. Ирэн отчаянно сопротивлялась, даже попыталась укусить мою руку, а потом тихо и жалобно заскулила:

– Отстань от меня… Я не хочу… не хочу…

Она крепко обхватила меня за шею и заплакала. Слезы терялись на ее мокром от морской воды лице. Я повернул бочонок чекой к себе, снял прозрачную пластиковую задвижку и выдернул кольцо. Бочонок тотчас развалился надвое, словно грецкий орех, и перед нами с громким шипением стал надуваться оранжевый пузырь. Ирэн вскинула голову и с испугом посмотрела на него. Рядом с нами шлепнул по воде тугой резиновый борт. Складки на его теле растянулись, словно у питона, который, готовясь к атаке, напряг свое длинное мускулистое тело. Плот обретал объем и форму, расправляя свои дутые плечи.

Вскоре шипение стихло. Я, словно собаку на поводке, держал на веревке круглое суденышко, похожее на детский бассейн, со звонкими упругими бортами и торчащими, словно шипы морской мины, пластиковыми ниппелями. Это было похоже на чудо. Бог, услышав наши молитвы, сбросил нам сверху резиновый ковчег.

Схватив Ирэн за пояс брюк, я закинул ее на плот. Она упала животом на пружинистый борт, обессиленно сползла с него на днище и притихла. Я выпрыгнул из воды, словно дельфин, перекинул ноги через борт и повалился рядом с Ирэн. Некоторое время мы лежали на горячей резине молча и неподвижно, слушая, как волны шлепают о борт. Едко пахло свежим тальком и заводской краской. Мне казалось, что на свете нет более приятных запахов, чем эти. Отныне они будут стойко ассоциироваться у меня со спасением.

Почувствовав в себе достаточно сил, чтобы продолжать полноценную жизнь, я сел, и тотчас мне в спину уперся какой-то предмет. Это оказался аварийный комплект, тщательно упакованный в резиновый мешок и прикрепленный к борту ремнями. Я разорвал зубами оболочку и вытряхнул содержимое на дно плота.

– Не густо, – сказал я, перебирая пластиковые бутылки с водой, фонарик без батареек, компас, синяя стрелка которого убеждала меня в том, что Турция находится на севере, плитку заплесневелого шоколада и сигнальный фальшфейер красного дыма.

Я свинтил крышку с бутылки и протянул Ирэн. Она отказалась, отрицательно покачала головой и провела ладонью по мокрым губам.

– Спасибо, я только что напилась…

Раз пытается шутить, значит, не так все плохо. Я сделал глоток, плотно завинтил крышку и закинул аварийный комплект в мешок. Это все, чем мы располагали, если не считать совершенно бесполезную в открытом море промокшую пачку денег в заднем кармане моих джинсов. Все остальное – наши мобильные телефоны, сумочка Ирэн с косметикой, документами и пистолетом – стали трофеем моря. Оптимизм вымыло из моей души морской водой, и я уже не был убежден в том, что наши злоключения завершились. Нельзя было исключать продолжения черной полосы, судьба снова могла подкинуть нам какую-нибудь бяку, и кто знает, как долго еще плот будет служить нашим обиталищем.