И с завещанием Нонны. Почему он решил, что сестра распорядилась их семейными ценностями правильно? Они оба очень любили Лену, но опять-таки она чужой человек, а Ира – его жена. Нонна просто не имела права лишать ее желанных украшений, тем более что они принадлежали не только Нонне, но и ему, Дмитрию. Почему ему сразу не показалось, что решение сестры крайне несправедливо? Потому что Ира – не слишком приятный человек? Ну и что? Она его жена, она имеет право на все его имущество. И он должен отстаивать ее права. А он не отстаивал…

Он виноват перед Ирой в том, что мало заботился о ее душевном комфорте. Вернее, совсем не заботился. Может быть, разреши он тогда жене перестроить дом, она не копила бы в душе такую ненависть к Лене, что ради желания подставить ее пошла на преступление.

Он должен был заботиться об Ирине, но не заботился. Ему было безразлично, что ее волнует и о чем она мечтает. Он беспокоился только о том, чтобы она ему не изменяла. То есть о себе. О своем душевном спокойствии.

Дмитрий Михайлович слегка напрягся – ему почудились легкие шаги под окном. Сначала ему показалось, что это Лена, и он обрадовался, как будто с ее появлением сами собой уйдут мучительные мысли и все в его жизни станет прочным и надежным, как раньше.

Это оказалась не Лена, и он сразу понял свою ошибку. Но и появление этой женщины было лучше его мучительного одиночества.

Точеная фигурка, плохо различимая в темноте, приблизилась, безошибочно угадав, где он находится, и Дмитрий, протянув руки, прижал ее к себе.

За него все решила судьба.

– Все будет хорошо, – гладил он содрогающуюся в рыданиях жену, – все будет хорошо, Ирочка. Не плачь.

Он больше не сомневался. Он сам выбрал свою судьбу, и она решила за него. Судьба напомнила ему о его долге. Только один человек на свете целиком принадлежал ему и нуждался в его защите. Его жена. Больше он не нужен никому.

Он один во всем виноват, только он. Ему и отвечать.

Дмитрий Михайлович старался не смотреть на огни соседнего дома.

Наконец-то рискнув оставить тетю одну, Лена впервые поехала домой. Выбраться в Москву было не то что необходимо, но желательно: взять нужные вещи, какие-то мелочи, без которых трудно обходиться. Поехать с Сергеем она не успела: отвыкла подниматься рано – и поехала, как обычно, на электричке.

Уже пройдя арку, Лена увидела бредущую впереди Любочку. Соседка, обычно ходившая очень быстро и весело, почти вприпрыжку, сейчас почему-то еле плелась, и Лена даже засомневалась, она ли это. Это была Люба, но совершенно другая, будто постаревшая за то недолгое время, что они не виделись.

– Привет, – равнодушно произнесла соседка.

– Любаша, – опешила Лена, – что с тобой? Что случилось?

– Ты ведь знала, да? – все так же равнодушно спросила та.

Лена смотрела на нее с грустью и жалостью. Все стало ясно: кто-то рассказал несчастной про веселые похождения ее недалекого супруга.

– О чем? – на всякий случай спросила Лена.

– Про Толю? Знала ведь?

– Знала. Давай пойдем ко мне, поговорим, – Лена решительно взяла соседку за локоть и потащила к подъезду.

Люба не сопротивлялась. Она молча шла за Леной, молча разделась в прихожей, молча ждала, когда закипит чайник.

– Люба, – начала Лена, когда чай был разлит и конфеты лежали на столе, – это самое лучшее, что могло с тобой случиться. Это счастье, понимаешь? Счастье, а не горе. Он плохой человек. Ты бы обязательно это поняла, не сейчас, так через несколько лет. А могла бы и не понять, тогда еще хуже было бы.

– Почему плохой? Потому что к Тамарке ходит? Она красивая, лучше меня.

– Не болтай ерунды. Ты такая… – Лене трудно было описать излучающую радость и доброту Любочку, которую она знала раньше. Эта новая Любочка была совсем другой, бесцветной и замученной. – Ты солнечная вся, ты на фею похожа. А Тамарка обычная девка, таких на каждом углу десяток.

– Но Толик ведь ее выбрал, не меня.

– Толику твоему все равно, не с ней, так с другой бы путался. Пустой он человек. Пустой и ничтожный.

– Откуда ты знаешь, что он с любой бы путался? – внимательно глядя на Лену, спросила соседка. – Он что, к тебе приставал?

– Нет, – соврала Лена, – просто… видно же человека.

– Лен, почему ты мне не сказала? Про Тамарку?

– Я сама через это прошла, знаю, как это… тяжело. Не хотела тебя огорчать. Хотя, наверное, надо было сказать.

– Надо было. Если бы ты сказала, мне не так стыдно было бы. Надежда Сергеевна все намекала, намекала, а я не понимала, пока она прямо не сказала. – Глаза у Любы наполнились слезами, но она этого не заметила.

– А почему тебе должно быть стыдно? – разозлилась Лена. – Ты что, кого-то обманула, предала? Ты любила и верила, что здесь стыдного?

– Теперь все надо мной смеются, – заплакала Любочка и зашмыгала носом, совсем как маленькая.

– Люба, ну что за глупость? Кто хорошо к тебе относился, тот и будет так относиться. Ты же ничего плохого не сделала. Это над ним смеяться надо, что он молодую красивую жену на дуру какую-то променял.

– Лен, а может, у него это пройдет?

– Что пройдет? – ахнула Лена. – Подлость?

– Ну зачем ты так? Он просто… влюбился. Может, это пройдет, а, Лен?

– Подожди, – отказываясь верить, спросила Лена. – Ты что же, так с ним и живешь? Как ни в чем не бывало?

– Я вчера только узнала… Может, это у него пройдет, Лен?

– У него это мгновенно пройдет, как только Вадим узнает. Он у тебя в ногах валяться будет и прощение вымаливать. Неохота ему в свой Урюпинск возвращаться, или откуда он там. И о девках в момент забудет. Но тебе-то зачем такой муж, на которого положиться нельзя? Зачем? Решать, конечно, тебе, Люба, но муж нужен надежный, настоящий. Иначе это не муж. А Толик пусть на Тамарке женится, достойная пара будет.

– Тебе хорошо говорить, ты второго нашла, а я где найду?

– Где все находят, там и ты найдешь. Кончай дома сидеть, в дверь уж точно никто не позвонит и не скажет: здравствуйте, я ваша судьба. На работу устройся, к Вадиму в фирму на корпоративы ходи. У них ведь вечеринки бывают?

Любочка пожала плечами – то ли не знала, бывают ли у брата в фирме корпоративы, то ли еще почему.

Она отпивала пустой чай и даже не смотрела на конфеты, которые очень любила.

– Я не хочу быть одна. И работать не хочу, – прошептала соседка. – Я хочу сидеть дома, детей растить. Как ты думаешь, если у нас ребенок будет, Толик ведь меня точно не бросит?

– Я думаю, что ему с тобой крупно повезло: он и квартиру получил, и работу, и жену, о которой и мечтать не мог. Пока будет кататься как сыр в масле, он тебя и без ребенка не бросит. А как только оберет тебя до нитки, тогда и бросит, хоть с ребенком, хоть без него. Я не знаю, как это объяснить, но Толик не пара тебе. Он другой совсем. Как Тамарка. Ты бы смогла с женатым мужиком под носом у его жены путаться? Вряд ли. А она смогла. И он смог. Они другие, понимаешь? Не такие, как ты.