— Дай посмотреть. — Нана Гвадалупе берет меня за подбородок и осматривает синяки, которые теперь приобрели отвратительный фиолетовый оттенок.

— Нана, я хочу, чтобы ты достала мне пистолет, — говорю я ей. — Сегодня. Я не знаю, во сколько визажист и парикмахер должны приехать завтра утром.

— И что ты планируешь делать с пистолетом, Ангелиночка?

— Завтра я убью Диего.

— Нет! — Она хватает меня за руку. — Даже если тебе удастся его застрелить, его люди убьют тебя на месте.

— Он сказал, что планирует трахнуть меня на глазах у всех после свадьбы, — сообщаю я и сжимаю ее руку. — Если он попытается, мне понадобится этот пистолет, Нана. Потому что я не позволю этому сукиному сыну изнасиловать меня на обеденном столе на глазах у гостей.

Я размышляла о вариантах и не придумала ничего другого. Если попытаюсь бежать, возможны три варианта развития событий. Первый — я провалюсь, и Диего убьет меня сразу. Второй — я проваливаюсь, Диего ловит меня и тащит обратно. И третий — мне удается убежать, и он убивает Сергея. В принципе, первые два варианта одинаковы, потому что, если он вернет меня обратно, мне конец. Он будет пытать меня за то, что я бросила ему вызов, прежде чем убьет меня. О третьем варианте не может быть и речи, потому что я совершенно уверена, что он убьет Сергея, чтобы наказать меня, что сделала его посмешищем для всего комплекса, сбежав от него дважды.

Я беру лицо бабушки между ладонями и смотрю в ее теплые глаза.

— Ты достанешь для меня этот пистолет?

Она поджимает губы и кивает.

Глава 21

Я сижу на стуле посреди комнаты, пока две девушки укладывают мои волосы, и смотрю на белое шелковое платье на мне. Зная, что его выбрал Диего, оно не такое уж плохое. Я ожидала увидеть нечто такое, что едва прикрывало бы мою попу и грудь, но платье довольно скромное, с высоким вырезом и расклешенной от талии юбкой. Платье без рукавов, поэтому мне пришлось замазать порез на верхней части руки. Пистолет, который мне принесла бабушка, я закрепила на правом бедре с помощью резинки, которую вытащила из пояса своих спортивных штанов. Не самое лучшее решение, но оно работает. Слава Богу, юбка широкая, так что пистолет хорошо спрятан под тяжелым шелковым материалом. Если бы Диего выбрал что-то короткое или обтягивающее, спрятать его от посторонних глаз было бы невозможно.

Дверь позади меня открывается, и в комнату входит Мария в коротком красном платье с блестками. На ее лице застыла фальшивая улыбка, а в глазах — злоба.

— Ты опоздаешь. Диего будет недоволен, — говорит она.

Я до сих пор не могу понять, как она может позволять этой свинье трахать ее каждую ночь. От одного взгляда на него мне хочется блевать.

— Судя по тому, что я слышала, он в хорошем настроении, — комментирую я.

Пьянка и песнопения начались несколько часов назад. Отсюда я слышу смех и крики, хотя моя комната находится в противоположной стороне дома.

— Ангелина, тебе стоит замазать получше синяки. Синеватый оттенок все еще заметен.

— Как и тебе, — говорю я и смотрю, как она поворачивается к зеркалу, осматривая свое лицо. Значит, он бьет и ее. Похоже, я все-таки не такая уж особенная. — Уходи. Я спущусь через минуту.

После того, как Мария уходит, я отсылаю девушек-визажистов. Оставшись наконец одна, я сажусь на кровать и закрываю глаза, позволяя мыслям унестись в тот последний вечер с Сергеем. Не могу поверить, что он позволил мне натереть его розовым маслом. Он все еще пах слабым цветочным запахом, когда на следующее утро уходил на встречу. Я улыбаюсь от этого воспоминания, а по щеке скатывается слеза. Боже, как же я по нему скучаю. Как бы хотела, чтобы у нас было больше времени вместе.

До меня доносится очередной взрыв смеха, возвращая меня к реальности. Я смахиваю одинокую слезинку, затем нащупываю пистолет, спрятанный под шелковистой тканью. Пора идти. Я встаю и выхожу из комнаты.

* * *

— Паломита! — кричит Диего со своего места во главе стола, накрытого в саду. — Иди сюда.

Я сжимаю руки в кулаки и иду по газону до вымощенного брусчаткой дворика, где собрались все. Здесь около сорока человек, в основном мужчины. Некоторых из них я знаю, потому что они были друзьями и деловыми партнерами моего отца и часто приходили к нам домой. Если судить по их взглядам, которые отводят от меня, они, вероятно, знают, что я здесь не по своей воле, но никто из них не заступится за меня. Бизнес всегда на первом месте — к черту мораль. Остальные смотрят, как я прохожу мимо, отпускают грязные шуточки, смеются, как свиньи, и поздравляют Диего с его выбором.

Подойдя к главе стола, я замечаю священника, сидящего слева от Диего, и на какую-то мимолетную секунду во мне зарождается надежда. Я знаю его. Мой отец регулярно жертвовал деньги для бездомных детей, о которых заботится его церковь. Однако, когда священник поднимает на меня глаза, в его взгляде появляется ужас, а также предупреждение, когда он бросает косой взгляд на Диего. Надежда исчезает, когда приходит озарение. Отцу Педро тоже угрожали. Интересно, мой отвратительный будущий муж заставит священника остаться и смотреть, когда он попробует изнасиловать меня на глазах у всех?

— Разве она не прекрасна? — спрашивает Диего, хватая меня за запястье и усаживая на стул.

Я чувствую, как он мясистой рукой тянется к моей ноге, чуть выше колена, и замираю в полной неподвижности. Если он проведет ладонью на несколько дюймов вверх по моему бедру, то почувствует пистолет, который там закреплен.

— Не такая пухленькая, как мне нравится, но сойдет. — Диего смеется, и я облегченно выдыхаю, когда он убирает руку, чтобы взять бокал с вином.

Он уже пьян, как и все остальные за столом. Священнику, вероятно, придется венчать нас, пока мы сидим, потому что сомневаюсь, что Диего сможет стоять. Я оглядываюсь на дом и вижу бабушку Гваделупе, которая стоит там, спрятав правую руку в вязаный кардиган. Она смотрит на меня, но потом ее взгляд переходит на Диего. Почему она это надела? На улице палящий