— Откуда ты взялся на самом деле, Серёжа Ермолов, и кто ты такой, вот что! Мне докладывают знающие люди, что все эти разговоры про клиническую смерть и прочее — натуральные сказки. Не бывает такого. Не умеют люди того, что умеешь ты. И не знают. И знать не могут. Каждое новое открытие или революционное инженерное решение — результат долгой и нудной работы, множества проб и ошибок, бессонных ночей и даже жизней человеческих. А у тебя всё — раз, по щелчку пальцев, — Брежнев щёлкнул пальцами. — За тебя.

Выпил, пожевал гриб, вздохнул. — Чёрт, как же мне эта челюсть вставная надоела, сил нет.

— Вот, — сказал я. — Сам об этом только что думал. Хотите новые зубы? Свои? Могу помочь вашему организму их вырастить. И никаких сказок, человеческий организм способен на это, спросите любого врача. Просто нужно знать, как дать ему правильную команду.

— И ты знаешь — как, — сказал Брежнев.

— Знаю.

— Вот. А больше никто не знает. Почему?

— Леонид Ильич, — вздохнул я. — Вы сказали, что всё изменилось с моим появлением. Это правда. Но всё может измениться ещё больше и очень скоро.

— Что ты имеешь в виду?

— Если я скажу правду, вы мне не поверите и сочтёте сумасшедшим.

— А ты попробуй, — сказал Брежнев. В его взгляде я почёл решимость.

Ладно, попробуем. В самом крайнем случае спишем на зубровку.

— Что ж, ладно, — сказал я. — Только давайте так договоримся, Леонид Ильич. Всё, что я вам сейчас расскажу, останется строго между нами. До определённого времени. Даже моим маме с папой не говорите.

— До какого именно? — прищурился Брежнев.

— До того, когда я предоставлю неопровержимые доказательства сказанному.

— Ты за ними ездил в Ленинград, за доказательствами?

Всё-таки проницательный руководитель Брежнев Леонид Ильич. Весьма проницательный. И это хорошо.

— Да.

— Рассказывай.

— Всё просто, Леонид Ильич. Я ищу наших братьев по разуму, от которых у меня все эти знания и умения. Первые шаги сделаны. Область пространства, где находится предполагаемая и нужная нам двойная звёздная система, определена. Теперь, если астрономические наблюдения подтвердят, что там действительно находится двойная звезда с заявленными характеристиками, нужно будет направить туда радиотелескопы и ловить сигнал.

— Радиосигнал?

— Да. Система должна находиться от нас на расстоянии двести тридцать девять световых лет. Как раз в это время, двести тридцать — двести пятьдесят лет назад, цивилизация, существующая на четвёртой от главной звезды планете по имени Гарад начала искать себе подобных и посылать радиосигналы в космос. Если повезёт — поймаем.

— А если не повезёт?

— Тогда действуем по плану. Строим базу на Луне, потом станцию Дальней связи там же, и шлём сигнал уже сами. Радиосигнал идёт двести тридцать девять лет. Сигнал Дальней связи дойдёт практически мгновенно.

Брежнев откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.

— И что мы им скажем? Этой твоей предполагаемой инопланетной цивилизации?

— Скажем, что мы, их братья, здесь, относительно недалеко. Пусть летят знакомиться. Им есть на чём.

— Ты уверен, что нам это нужно, и что они захотят?

— Уверен, Леонид Ильич. Они похожи на нас, как две капли воды. Только ушли дальше в научном, техническом и общественном развитии. Более того. Я практически уверен, что генетически мы идентичны. Вероятно, когда-то, очень давно, кто-то могущественный провёл эксперимент и перебросил первобытное племя двуногих прямоходящих с Земли на другую планету. Или даже не одно племя, а несколько.

— Какую-то ненаучную фантастику ты мне тут впариваешь, — сказал Брежнев.

— Понимаю, — сказал я. — Но другой фантастики у меня для вас нет. Разве что гравигенераторы, сверхпроводимость, термоядерные реакторы — очень скоро — и всё прочее в ассортименте.

— Н-да. С одной стороны — бред сумасшедшего. С другой — вот они, факты, с которыми трудно спорить. Ставишь меня перед неразрешимым противоречием?

— Невозможно.

— Что?

— Невозможно спорить, Леонид Ильич. Никаких неразрешимых противоречий. Всё просто и одно из двух. Либо признавайте, что на меня так повлияла клиническая смерть. Либо — второе. Каким-то загадочным и, действительно, совершенно фантастическим способом я, советский мальчишка Сергей Ермолов, получил знания и опыт взрослого человека, инженера-пилота экспериментального нуль-звездолёта «Горное эхо», который строится сейчас на орбите планеты Гарад и, думаю, уже скоро будет готов пуститься в путь. Вопрос в том, куда он отправится. К Земле или куда-нибудь ещё?

Помолчали. Леонид Ильич пожевал губами; протянул, было, руку к бутылке, но по дороге изменил направление и налил себе квасу.

Выпили квасу. Доели мясо.

— Чаю? — спросил Леонид Ильич.

— С удовольствием.

— Наливай. Вику звать не будем. Чашки в шкафу, заварка и сахар на столе, кипяток в чайнике. Мне — покрепче.

Я налил чай нам обоим, сел на своё место.

— Что такое нуль-звездолёт? — спросил Брежнев, поднося к губам чашку. — Горячий, з-зараза…

— Космический корабль, способный преодолевать межзвёздные расстояния со скоростью, намного превышающей скорость света.

— Как это может быть? Я читал, что превысить скорость света невозможно.

— В обычном пространстве невозможно. Но есть и другие.

— Ты знаешь, как построить такой корабль?

— В общих чертах, Леонид Ильич. Боюсь, однако, что без помощи гарадцев нам это сделать не удастся. Слишком сложная штука. Это всё равно, что в петровских временах построить космический корабль «Восток», на котором Гагарин летал. Как думаете, получится?

— Кто его знает… — Леонид Ильич глотнул чаю, причмокнул. — Царь Пётр Алексеевич был очень и очень предприимчивым и волевым человеком. Горы сворачивал.

— Паровоз, — сказал я.

— Что — паровоз? — не понял Брежнев.

— Паровоз можно было бы построить. Если очень и очень постараться