Затем приступил к более детальным расспросам. Постепенно из рассказа Талия начал вырисовываться план действий. Ходить за журналистом хвостом я не собирался – прибегнем к методу Александра Македонского, который он применил к творению Гордия. Как и ставшему царем землепашцу, Талию этот метод точно не понравится, так что пока говорить о нем бедняге мы не будем.

Собрав команду, я буквально погрузил в броневик Талия, и мы выехали к месту жительства неугомонного журналиста.

Ехать пришлось довольно долго, так что, пока добирались до цели, начался первый вечер. Особенно нас задержали узкие улочки богемного квартала, где проживали артисты, художники и такие бедолаги, как Талий. Наш паромобиль тут же привлек всеобщее внимание, поэтому гном припарковал его на площади у фонтана, предварительно на безлюдной улочке высадив всех пассажиров.

Талий пешком отправился к себе домой, а мы с Этной, так сказать, сели ему на хвост. Несмотря на нашу довольно оригинальную одежду, именно здесь мы смотрелись вполне гармонично и внимания не привлекали.

Через пять минут Талий, воровато оглядываясь, подошел к двери трехэтажного здания и шмыгнул внутрь. Реакция не заставила себя ждать. Недалеко от дома журналиста находилось кафе со столиками на тротуаре. Именно там и разместились наблюдатели. Два крупных мужика тут же направились вслед за Талием, а шустрый мальчишка стремглав побежал куда-то по улице.

Ну что, все идет по намеченному плану, но вместо того, чтобы спасать журналиста, как ему было обещано, мы уселись за освободившийся столик в кафе, заказав по тонизирующему напитку.

Минут через двадцать по мостовой зацокали подковы вислоухой лошадки, которая влекла за собой коляску кеба. Из него выскочил уже знакомый мальчишка, а затем хорошо одетый юноша.

Ну вот, теперь и наш выход. Не особо скрываясь, мы с Этной вошли в подъезд за последними персонажами предстоящего спектакля. Дверь в квартиру Талия была открыта и сможет закрыться только после ремонта, поэтому мы попали внутрь без малейших проблем.

Картина маслом, достойная стать иллюстрацией к гангстерскому роману. Два мордоворота в потертых костюмах и таких же потрепанных котелках на не самых умных головах привязали Талия к стулу и, изнывая от тоски ожидания, уже чуток помяли его.

Над пленником коршуном завис юный мститель:

– Ну что, вырх вонючий, попался? Я ведь тебя предупреждал, так что сам виноват!

– Раз уж зашла речь о предупреждениях, – вступил я в беседу, – можно мне кое-что добавить?

Душители свободной прессы моментально развернулись и тупо уставились на странную парочку – мужика в одеянии, которое было смутно похоже на облачение законника, но без знаков различия, и хрупкую девушку в кокетливом платьице.

– Что? – тупо спросил юноша.

– Предупреждения, – напомнил я, – хочу их дополнить. В общем, если в будущем кто-то убьет либо покалечит этого чудака, он будет иметь сомнительное счастье встретиться со мной еще раз. Лишнее беспокойство мне не нравится, так что эта встреча точно будет очень неприятной.

Понятия не имею, откуда взялся такой приступ болтливости, скорее всего, потому что никакой опасности в этой ситуации я не чувствовал.

– Ты кто? – стряхнув оцепенение, спросил юноша.

– Это Чистильщик.

Я недовольно поморщился от такой безапелляционной прямоты перепуганного журналиста.

Мордовороты тут же шагнули назад и развели руки в стороны – видно, сработали безусловные рефлексы, а вот юноша прибегнул к высшей умственной деятельности и проявил сомнение:

– Вранье, не станет Чистильщик связываться с писакой. Бейте его.

Плохо, у боевиков опять сработал рефлекс, и они, отбросив полы пиджаков, потянулись к кинжалам. Устраивать с ними поножовщину никто не собирался. Практически ковбойским движением я выхватил паровой револьвер и начал стрелять. В ногу одному бандиту удалость попасть с первой попытки, а на другого пришлось потратить две пули. В итоге они свалились на пол, завывая в разной тональности. Я же сделал три широких шага и ткнул стволом паромета в лоб юноши, который также зачем-то полез рукой под сюртук.

От ощутимого толчка дорогой котелок свалился с головы парня, открыв вьющиеся волосы.

Ну прямо купидон – светлые кудряшки и губки бантиком, неудивительно, что жена наставила советнику ветвистые рога.

Герой-любовник застыл, но при этом с опаской покосился на мое оружие. Чуть глаза не вывихнул бедолага.

– Да, ты не ошибаешься, там еще одна пуля, – лишил я парня опасных иллюзий. – Так, слушай меня внимательно. По городскому уложению о частной охранной деятельности я могу грохнуть вас здесь и сейчас. Законники увидят побитого и связанного журналиста и три трупа с оружием, так что мне ничего не будет. Вопрос в другом: устраивает ли такой расклад лично тебя?

Да что со мной – разболтался, прямо как злодей из дешевого кино.

Внезапно меня накрыло таким морозным страхом, что даже заныли зубы. Появилось ощущение застывшего времени, вместе с остальными сжавшего меня, как муху в смоле. Через мгновение все вернулось на свои места. Бандит в углу уже не рычал, а хрипел, получив метательный нож под ключицу, а на пол со стуком упал укороченный ручной паромет. При этом Этна не убила его, и это еще один повод для беспокойства, потому что любые изменения в психике моей напарницы могут привести к непредсказуемым последствиям.

Но что происходит со мной? Так бездарно проспать опасность! Неужели это потому, что из головы никак не уходил образ Рины? Похоже, в моем случае любовь не только зла, но и таит смертельную угрозу.

С опозданием пришел страх, вызвавший ярость. Ствол моего паромета по-прежнему находился у головы парня, который что-то увидел в моих глазах и сильно побледнел.

– Я все понял, все забыл. Проблем больше не будет, – скороговоркой выпалил он.

– Молодец, – кивнул я и убрал паромет в кобуру. – Теперь развяжи его.

Судорожные попытки журналиста и его недруга справиться с узлами лишь затянули весь процесс, и тут вмешалась Этна, воспользовавшаяся эльфийским «когтем».

– Не нужно нам больше встречаться, – задержавшись у двери, сказал я и, увидев наполненный искренностью кивок, вышел вслед за Этной и Талием.

Журналиста мы доставили на квартиру его друга и, не дослушав благодарности, отбыли восвояси.

По дороге домой я думал о случившемся. Мысли о Рине и том, чем может грозить мне подобное увлечение, не давали покоя ни за ужином, ни в постели. Разум говорил, что нужно забыть о ней раз и навсегда, но как тогда вообще жить, без увлечений и ярких эмоций?

Уснул я, так и не придя ни к какому решению.

Надежда на то, что мне дадут выспаться хоть сегодня, была разрушена вместе с хрупкой тишиной в моей спальне. В окно кто-то стучался, и делал это довольно громко. Похоже, ночная проказница сначала пыталась вскрыть защиту, потом тихонько царапалась, а уже затем окончательно потеряла терпение. То, что Урула проторчала снаружи какое-то время, было понятно по стоявшей у окна фигуре Этны. Девушка спокойно смотрела на беснующуюся за стеклом убийцу, не делая никаких попыток хоть как-то изменить ситуацию.