Выбираюсь на улицу и глаз не свожу с автомобиля под раскидистым деревом.

На этой машине вчера приехали наши гости.

А в доме горит свет.

- Помощница по хозяйству пришла? - спрашиваю не то, о чем думаю, за мужем поднимаюсь на крыльцо.

- Помощники. С большим хозяйством, - то ли шутит он, то ли всерьез.

Ник распахивает дверь и пропускает меня в холл.

Топчусь на месте, пока он запирается, обнимаю себя за плечи и прислушиваюсь.

Негромко играет музыка, что-то такое старое, зарубежное, пахнет едой.

Очень вкусно и по-домашнему.

- Чего застеснялась, Алиса, - сзади на талию ложатся теплые руки, обнимают, Николас медленно ведет меня по коридору в сторону кухни. Громко оповещает. - Мы дома!

- Как раз к ужину, - доносится глуховатый голос Виктора, и мне не верится, что это по правде все.

Лишь когда переступаю порог кухни и вижу их - у плиты, в фартуках - невольно улыбаюсь.

- Паэлью ты уже ела у нас, - говорит Виктор буднично, на столе расставляет блюда. - Несколько видов мяса, рис и овощи.

Киваю. И смотрю на Арона с зажигалкой, он высекает пламя, и один за другим вспыхивают огоньки свечей.

- Традиционный ужин может длиться часа два, и запивать все это дело привыкли вином, - Николас отстраняется. И подходит к шкафчикам, где я видела, у него припасено несколько бутылочек красного. - Лапушка, что стоим? Мой руки.

С готовностью юркаю обратно в коридор, оттуда в ванную. Умываюсь и торопливо расчесываю волосы. Поправляю платье и кусаю губы, на повестке важный вопрос - надо ли переодеваться.

Или хотя бы надеть белье.

Оглаживаю бедра.

Смотрю в зеркало, и щеки у меня, как помидоры, красные, глаза от волнения горят дурным блеском.

Вчера речь шла всего лишь про одну ночь, а сегодня Николас уже говорил про весь отпуск, то есть все оставшиеся дни, с ними тремя, на этой вилле.

И они опять договорились, за спиной. Пока я спала.

Выхожу из ванной.

И налетаю на Виктора.

- Как спектакль? - он притягивает к себе. Подхватывает под ягодицы, ведет голыми руками. - Красотка еще и без трусиков, - усмехается, задевает пальцем промежность.

А я вдыхаю знакомый запах, смотрю в глаза, свело-карие, опушенные густыми ресницами, и сделать с собой ничего не могу, мне эта близость приятна, до мурашек, и низ живота тянет, в предвкушении.

- А вы где были, почему не приехали? - привычно обнимаю его, пока он пятится, со мной на руках, обратно в кухню.

- Решили не мешать.

Так странно слышать, закусываю улыбку. На свадьбе мешать можно было и в медовый месяц тоже, а на экскурсии они не стали.

- Сегодня ужин будет нестандартный, - говорит Виктор. И усаживает меня на стол. Слышу, как звякает посуда за спиной и хватаюсь за его плечи, прижимаюсь к нему. Он хмыкает, смотрит на братьев поверх моей головы. - В меню первым блюдом сразу горячее, - задирает на мне платье.

И толкает меня от себя, опрокидывает на лопатки.

Глава 69

Кажется, бокал опрокидывается, и по столу разливается вино, смотрю в потолок на горстку светильников - от них идет неяркий голубоватый ночной свет.

Мужские ладони оглаживают голые бедра. Комкают платье.

Скашиваю глаза на тень рядом со мной и вижу мужа, он наклоняется. И я себя и, правда, блюдом чувствую, разложенной на столе тушкой, которую со всех сторон окружают голодные хищники.

И слабо вскрикиваю, когда промежности касается горячий язык. И руки Виктора сильнее сжимают мои бедра.

- Вкусная, - его глуховатый голос словно издалека звучит, язык влажно и медленно скользит по мокрым складкам, он мое возбуждение слизывает, неторопливо, как если бы наслаждался любимым десертом.

Который давно не пробовал.

По телу бежит волна дрожи, жмурюсь и послушно сгибаю колени, когда он обхватывает щиколотки и ставит мои ноги на стол.

Языком нежно раздвигает складки, входит глубже, толкается в меня, и я цепляюсь пальцами в край стола.

Губ касаются мужские губы. Вздрагиваю и приоткрываю рот, вслепую хватаюсь за сильную шею и прижимаюсь ближе.

Меня ласкают сразу двое, и между ног нарастает желание, выплескиваю его в нетерпеливом поцелуе, и в воздухе шарю свободной рукой.

Натыкаюсь на край фартука, что повязан поверх строгой рубашки, тяну за него - третий старший Рождественский - он тоже нужен мне сейчас.

Виктор слегка прикусывает мокрые складки, и я давлюсь стоном, поцелуем захлебываюсь и чувствую, как меня тянут за шею.

Распахиваю ресницы и вижу, как муж отстраняется, уступает Арону, он везет меня по столу ближе, другой рукой расстегивает брюки. Сдергивает их вместе с боксерами вниз по бедрам, и твердый член выпрыгивает, с жадностью слежу за тем, как толстый ствол покачивается рядом с моим лицом.

Словно вылеплен из глины лучшим скульптором всех времен, произведение искусства, гладкая набухшая головка и вены вздуваются от напряжения.

Арон подтягивает ближе мою голову, головка упирается мне в губы.

Пальцы Виктора резко, без предупреждения проталкиваются в меня, по смазке сразу глубоко и до упора, вскрикиваю и запрокидываю голову.

Не могу отвлекаться от такого, не могу.

Слушаю возбужденное мужское дыхание, оно смешивается в воздухе и оглушает, тишину заполняет, я чувствую, что они обо всем договариваются взглядами, без слов.

Длинные пальцы двигаются во мне, горячий рот накрывает клитор, струной в спине выгибаюсь, как от удара тока, удовольствие простреливает, каждую клеточку тела.

Еще чуть-чуть, и…

Виктор вдруг отстраняется.

По бедрам дергает мое платье.

Усилием опираюсь на локти, привстаю и ловлю его взгляд.

- Пока хватит, - у него губы блестят, он смотрит в ответ на меня и, слизнув с пальца мой сок обходит стол. - После ужина продолжим. Вставай, красотка.

Это жестоко, не верится, продолжаю лежать и ладонью веду вниз, пальцами забираюсь под платье. Успеваю коснуться влажных набухших складок.

И Николас с негромким смешком перехватывает мою руку.

- Лапушка, сказали тебе - всё, - он подносит мое запястье к лицу, мокрыми, в смазке пальцами, ведет по своим губам. - Вставай.

Выдергиваю руку и медленно спускаю со стола ногу, за ней другую, встать не успеваю - меня подхватывает Арон.

- Помогу, - прижимает к себе, он так и не натянул брюки, мне в живот упирается твердый член.

Арон разворачивается и усаживается вместе со мной за стол.

Я у него на коленях, платье задралось, я без