- Какая же ты сволочь.

- Повторяешься.

- Сдохни и больше не услышишь от меня ни слова, - цежу сквозь зубы, заваливаю попытку наладить контакт окончательно.

- Бэлла, - вдруг произносит Ахметов, заставляя погрузиться с головой в ледяную воронку чистейшего ужаса.

- Что ты сказал? - почти не дышу.

- Ещё одну историю вспомнил, - заявляет мрачно. - Про Беллу. Так звали бабу, которую мой предок похитил у одного знатного графа. Или князя? Дьявол их разберёт. Чертовы легенды. Толком не запомнить.

- И о чем эта легенда?

- О любви, - замечает ядовито. - О ненависти. Обо всем сразу. Мой предок до жути втрескался в одну блудливую девку. Красивая сука. Гордая. Хотя пробу ставить на ней было негде.

- Выходит, он полюбил шлюху?

- Выходит, так.

Я запрокидываю голову назад и встречаю взгляд своего палача. Жуткий. Леденящий душу. Взгляд, от которого сердце болезненно сжимается. Даже застывает на миг, а после начинает бешено стрекотать, и от этого все моё тело сотрясает волна лихорадочного озноба. Я будто попадаю в ловушку, окунаюсь прямо под лёд прошлого. Лязг цепей будоражит слух, и я не сразу понимаю, что это открываются врата крепости, пропуская нас вперёд. Я полностью выпадаю из реальности. Вернуться обратно очень трудно.

- Бэлла плясала на потеху публике, - произносит Ахметов. - Развлекала народ танцами. Иногда пела. Говорят, именно её голос заворожил моего предка. Раз за разом глупец возвращался на центральную площадь, пускал слюни, глядя на её выверты, слушая бесовские песни. Забыл про дела. Совсем разум утратил. Он бросал к ногам девчонки мешки, набитые золотыми монетами, но ухаживания никак не помогали. Она оставалась холодна. Отвечала усмешкой и воротила нос. Ценила свободу. Сама выбирала любовников. Правда, в этом ей не слишком везло. Или же парни как на подбор оказывались неудачниками.

- Почему? - спрашиваю тихо.

- Каждый из них погибал страшной смертью, - чеканит мрачно. - Кого на охоте зарубят, кого в подворотне пулями изрешетят. Кого и вовсе прибьют, забьют насмерть. Невезучие. Слабаки. Никчемные. Стоило ей обратить внимание, мило поболтать с кем-то, кому-то улыбнуться и согласиться на встречу, так беднягу и выносили ногами вперёд.

- Странно, - роняю глухо.

- Люди болтали, Бэлла приносит мужчинам неудачи. Слишком красивая. Сам Дьявол её выбрал и хочет себе забрать. Потому женихи и мрут как мухи. Ни с кем на земле девчонка счастья не обретёт. А знаешь, о чем ещё шептались?

- О чем?

- О том, что мой предок этих парней убивал. Ревновал как черт. Вырезал каждого, кто на его принцессу не так взглянет. Уничтожал соперников. И знаешь, может они были правы. Кровь у нас горячая. Обуздать трудно.

- Звучит... безумно, - едва способна сглотнуть.

- Бэлла готова была лечь под кого угодно. Мой предок страшил её. Она боялась этих слухов, боялась рассказов о нем. Считала, лучше любому принадлежать. Хоть убийце, хоть вору. Но не ему. Не этому палачу. Не мяснику.

- А разве он... - запинаюсь.

- Он был безжалостным. К врагам. Не знал пощады. Но глядя на ту девчонку превращался в котёнка. Чуть не урчал, прятал клыки и когти. Сам себя в капкан загонял. Ей он бы никогда вреда не причинил. Драгоценности? Золото? Выше бери. Он жаждал бросить к её ногам весь мир.

- Красиво, - усмехаюсь. - Но мне не верится.

- Ей тоже не верилось, - хмыкает. - Девчонка отвергала его ухаживания. Не брала подарки. Сбегала. Собралась уйти в монастырь. Подальше от греха. Завязала со своим ремеслом. Ни плясок, ни песен. Молитвы стала читать.

- И что? - не выдерживаю паузы. - Чем все закончилось?

- Мой предок подарил ей то, чего она заслужила, - демонический оскал прорезается на безупречно очерченных губах. - Принца девчонка не оценила. Пришлось показать чудовище.

- Господи, - выдыхаю.

- Господь ей не помог, - заявляет с издёвкой. - Вероятно, был занят. Зато мой предок оказался рядом.

- Он убил её?

- Почти, - бросает едко. - Он её полюбил. Начал прямо в келье. Долго. Нежно. Как все Ахметовы. Проявил терпение и ласку. Показал, в чем заключается её настоящее предназначение.

- Это ужасно, - горечь разъедает изнутри.

- Может, он ошибся, - заключает насмешливо. - Может, Бэлла не была такой уж шлюхой. Оказавшись под ним в первый раз, она истекала кровью.

- Он что, - содрогаюсь. - Изнасиловал её прямо в монастыре?

- Варвары часто нападали на монастыри, - кривится. - Ты разве не в курсе? Всякий сброд так и норовил полакомиться смазливыми монашками.

- Мерзость, - выпаливаю.

- Жестокие времена. Никакой цивилизации. Людьми управляли только рефлексы. Жажда наживы. Похоть. Сейчас иначе. Нормы морали есть.

- Это было давно?

- Сотни лет назад.

- Кошмар, - морщусь.

- Согласен, - явная и неприкрытая ложь. - Атаманы-насильники. Все как в тупых киношках, где ублюдок похищает хорошую девочку, насилует ночи напролёт и добивается от неё любви.

- Нет такого кино, - холодею.

- Стоит снять.

- Что произошло с Бэллой? - спрашиваю. - Что было дальше?

- Она истекала кровью. Каждую ночь. Долго. Очень долго. В этом замке каждый камень пропитан её страданиями. Так легенда гласит. Мой предок никогда не был скуп. Щедро воздавал каждому по заслугам.

- Нет! - восклицаю. - Она не заслужила... она...

- Она его полюбила. Правда. Полюбила. Он заставил ее. Насильно. Выбил из неё ответ. Вырвал. Выдрал. Добился отклика. И знаешь, что самое забавное?

- Нет здесь ничего забавного!

- Она простила его, - припечатывает. - Но себя простить не смогла.

- Что, - задыхаюсь. - Что это значит?

- Трудно любить того, кого должен ненавидеть. Больно. Попробуй и сама поймёшь.

- Я не хочу такое пробовать. Я...

- Бэлла любила моего предка и презирала себя за это. С ума сходила от жажды, от желания и проклинала эти низменные чувства. Так неправильно. Так плохо. Одурительно сладко. Он должен был насиловать её. Она должна была орать от боли. Но черт дери, между ними происходило что-то совсем другое. Он так ни разу и не взял не силой. Она всякий раз выла под ним, билась и царапала его спину ногтями. Только явно не от боли.

- Подожди, - требую сдавленно. - Ты сказал, твой предок изнасиловал девушку. Заставил Бэллу истекать кровью.

- Мало ли что я сказал? - выгибает бровь с неприкрытой издевкой. - Она сама так совсем не считала.

- Это очень странная легенда, - бормочу я. - Страшная сказка.