- Обязательно.

Он открыл дорожную сумку. Пересчитал пачки стодолларовых купюр, проверил документы.

- Вроде все на месте. Бывай, Женя. Сообщи мне на почту, как устроитесь.

- Хорошо, - натянуто улыбнулась она. В сердце закралась горечь - ей было жаль расставаться.

Виктор подхватил дорожную сумку и выбрался из ее машины. Уверенно зашагал по заброшенной дороге, и скоро его широкая спина в черном кашемировом пальто скрылась за поворотом.

Евгения тяжело вздохнула. Мысленно она попрощалась с братом навсегда. Стальная дверь скрипнула, и сердце отчаянно забилось в горле - у забора стояла Алиса. Ее любимая Алиса. Молодая женщина с красивыми глазами сжимала в тонкой руке дешевую холщовую сумку с вещами и испуганно смотрела на синюю «Киа Риа».

- Алиса! - как ненормальная, рванулась из машины Евгения. - Алиса!

Спустя пару мгновений они обнимались у глухого забора и горько плакали.

- Садись же! Садись! Поехали, а то на самолет опоздаем! - тянула за руку подругу Евгения.

- Теперь все будет хорошо! Только хорошо… - приговаривала она, заводя мотор и с бешеной скоростью выворачивая на дорогу.

Ее Алиса робко улыбнулась. Смахнула слезы с осунувшегося лица и с нежностью положила худую руку на локоть своей спасительницы.

Развевая в стороны пожухлые листья, машина неслась в аэропорт.

…Поздним вечером город пылал. Был обстрелян из автоматов роскошный особняк мэра. Горела городская администрация. Взрывы у Набережной разворотили ночной клуб и модный ресторан, находившиеся под личным контролем Артура Вазгеновича. Он сам подорвался в машине, в которую садился вместе со спасенной дочерью. Оставшихся в живых после взрыва расстреляли хорошо обученные люди в черных масках.

Средства массовой информации взрывались истерикой, но след кровавых расправ растворялся в осеннем тумане.

Полная луна на миг вырвалась из пасмурного плена ноябрьской непогоды и осветила реку. Виктор Янковский хмуро взглянул на темную воду. Бросил взгляд на свое детище - зловещую «Черную Башню», возвышающуюся вдалеке, а затем повернул зажигание в темно-сером «БМВ».

Механизм запущен. С Виктора сняты все обвинения, а нового мэра будут контролировать его соратники. Машина понеслась вперед по ночной трассе.

В сердце вспыхнула слабая искорка. Он ехал к той, которая носила под сердцем его дитя, мысленно молясь только об одном - чтобы с ней и ребенком все было в порядке.

Девятнадцатое ноября. День моего рождения. Утро начинается с сообщения от Ульяны: «С днем рождения, пухляшка. Теперь ты совсем старушка. Двадцать два, это, знаешь ли, уже не шутки».

Улыбаюсь. Да, я пухляшка. Не такая, как Ульяна, конечно, но, как ни крути, а ребенок во мне растет. Срок пять с половиной месяцев. Чувствую легкие толчки внутри и снова улыбаюсь. Моя дочка проснулась. Она толкается уже десять дней, и от этого в сердце вспыхивает глупый детский восторг.

- Хочешь поздравить маму с днем рождения? - поглаживаю животик. Малышка затихает, будто прислушивается. В груди растекается нежность.

«Приходи на работу, тебя ждет сюрприз», - летит следующее сообщение, и я сползаю с дивана.

На кухне бабушка возится у плиты - жарит на завтрак блинчики со сметаной и творогом.

- Привет, именинница! - машет мне она.

- Привет, - поднимаю руку в ответ и закрываюсь в ванной.

Чувствую себя, как неповоротливый шарик. Быстро принимаю душ, навожу макияж. В последние дни почти не крашусь - губы и нос поплыли, и я не чувствую себя красивой. Но сегодня надо. Ведь у меня день рождения, а значит красивое платье и макияж обязательны.

Собираю непослушные кудри у основания заколкой с жемчугом, наношу алую помаду и румяна (плевать, что губы и нос поплыли).

На двери шкафа на плечиках висит красивое кремовое платье из крепа длиной в пол - единственная нарядная вещь, которая налезает на мой округлившийся животик. Я купила его в начале осени, когда обновляла гардероб. Еще посмотрела, и подумала, что такое я точно никуда не надену, слишком нарядное.

Вот и пригодилось.

- Таша! Завтракать пора, - зовет бабушка.

Чувствую, как от голода сосет под ложечкой и бегу на кухню. На завтрак у меня теперь каждый день молоко, сыр и сливочное масло. Не могу без молочных продуктов.

- Ба, а мама не обещала приехать? - наливая молоко в кружку, робко закидываю удочку.

- Нет, - качает головой она. - Даже не звонила.

Горько вздыхаю и утыкаюсь в кружку.

- Что ж она, и с днем рождения меня не поздравит?

- Ты Ульяне скажи, чтобы с Арсением приходили к нам на ужин сегодня, - тут же пытается перевести стрелки бабушка. - Я жаркое запеку в духовке, и торт обязательно будет. Наполеон. Зря я, что ли, полночи с заварным кремом на кухне топталась?

- Скажу, конечно, - улыбаюсь я. - Ульяна уже, небось, лапки потирает. Она любит, когда не надо готовить ужин дома.

- Еще бы. Арсен ест, как не в себя. Попробуй, такого детину прокорми, - хохочет бабушка.

Завтрак пролетает незаметно. На сердце тяжело от того, что мама делает вид, что меня больше не существует.

Отгоняю мрачные мысли. Когда-нибудь мама смирится. Никуда не денешься, открутить события назад, как пленку, невозможно. Исправить ошибки тоже. Во мне растет маленькая дочка, и скоро она появится на свет.

Надеваю красивое платье и накидываю на плечи новую шубку. Никаких каблуков. Мое состояние не позволяет их носить. Только аккуратные меховые сапожки с удобной колодкой. Подхватываю сумочку и спускаюсь вниз.

На мой день рождения всегда жуткая погода. Вот и сегодня ничего не изменилось. С неба срывается непонятная крупа. Не разберешь - дождь, или снег. Ветер налетает противными порывами. Хорошо, что стоянка недалеко от дома, и я еще помещаюсь за руль. Бабушка, конечно, ругается. Негоже за руль беременной садиться. Но как без машины? На ней удобнее. Да и вожу я осторожно.

Паркуюсь у торгового центра, выбираюсь из машины. Торговый центр только открылся, пусто и тихо. Люблю приходить в это время.

В нашем магазине уже горит свет. Тая и Ульяна пришли раньше меня. Кажется, они приготовили какой-то сюрприз. Подкрадываюсь к стеклянной двери и с интересом заглядываю внутрь.

Одна из стен украшена огромными картонными буквами: «С днем рождения!»

- Мы тебя видим! - весело хохочет Ульяна. - С днем рождения!

У нее на голове ярко-розовый картонный колпак, и она выглядит очень потешно.

Тая засовывает в рот свиристелку и начинает дудеть. Ульяна хохочет до слез. Пытается надеть мне на голову колпак, но мои противные кудри мешают закрепить его. Мы с ней, как два шарика - и обе смеемся.