Берон нахмурился, напоминая Келума, когда тот был смущен и обеспокоен.

– Я хочу обеспечить безопасность твоей матери и жрецов Люмоса. Мне просто нужно время, чтобы пролистать ее.

– Значит, это книга?

– Келум не сказал тебе?

– Он сказал, чем меньше я знаю, тем лучше.

– Он пытался защитить тебя, – заметила я.

Берон выпрямился:

– Его защита – последнее, чего я хочу. Я в ней не нуждаюсь. Спасибо, что заботишься о нашей матери и жрецах Люмоса. Келум боится, что эффект зелья, которое танцовщицы подмешали в вино, долго не продлится.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещала я. Хотелось бы мне также придумать способ защитить Кеви и ее девочек, ведь они планировали побег.

– Можешь проследить, чтобы никто мне не помешал? – спросила я. – Келум должен остаться здесь. Кроме того, он занят.

Он все еще смеялся над словами моей сестры, медленно покачиваясь вместе с ней в танце. Даже прижал ее руку к своей груди, как совсем недавно прижимал мою.

– Он не питает к ней тех же чувств, что к тебе, – искренне заметил Берон.

– Но и безразличным его не назовешь, – с тоской ответила я.

Когда Берон бросил на меня извиняющийся взгляд, я поняла, что права. Ситали может стать запасным вариантом Келума. Тогда его сердце не разобьется, если Люмос выберет ее, а не меня.

Правда ли Келум делал так, как я предлагала: держал ли он нас с Ситали на расстоянии до тех пор, пока не знал наверняка, кого выберет Люмос? Если бог серебра вообще выберет кого-то из нас. Это было довольно разумно. Он защищал свое сердце от болезненного расставания с одной из нас.

Я поставила свой бокал на ближайший столик и выскользнула из комнаты. Берон последовал за мной. Келум не заметил нашего исчезновения.

– Мы должны быть осторожны. Стражники, что вывели его из зала, должно быть, все еще в его покоях, – предупредил Берон.

– Это платье похоже на сверкающий голубой маяк, – забеспокоилась я.

Брат Келума покачал головой и прошептал:

– Это платье было сделано специально для тебя.

Я взглянула на него, но он так и не посмотрел на меня. Озвучивал ли он мнение Люмина или свое собственное?

Как только мы приблизились к покоям отца, из комнаты донеслись два мужских голоса.

– Охранники! – прошептала я, замерев.

– Потанцуй со мной, – попросил Берон, дергая меня за запястье и прижимая к стене. Я ударилась лопатками о холодный камень. Берон прижался своим прохладным телом к моему и наклонил голову. Он приблизился, его теплое дыхание коснулось моих губ.

Мое сердце заколотилось, когда голоса стражников стали громче. Их сандалии шлепали по камню. Конечно, они заметили нас.

– Это разве не Атена? – спросил один другого.

Губы Берона приблизились к моим. Наши носы соприкоснулись. Его сладкое, пропитанное вином дыхание обдало мою щеку. Одна рука парня уперлась в стену, другая скользнула вверх по моей талии. Его поцелуй не был мягким. Как будто он просто решил сделать происходящее максимально убедительным. Безусловно, ему это удалось. Его язык скользнул, чтобы раздвинуть мои губы. Я ахнула. Наши взгляды встретились, и мои глаза расширились от удивления.

Он целовал меня, наблюдая за моей реакцией, пока шаги стражников не затихли вдали. Когда в коридоре снова воцарилась тишина, я толкнула Берона в грудь, и он отступил на шаг назад.

– Что это было? – прошипела я так тихо, что даже не была уверена, услышит ли он меня.

– Я создал алиби, если кто-то вдруг спросит, почему Атена задержалась у дверей, ведущих в покои ее отца.

– Они же будут думать, что мы любовники!

Берон ухмыльнулся:

– Всегда пожалуйста.

Я покачала головой. Меня расстроил не только поцелуй. Он был неожиданным, никто до Келума не целовал меня, а поцелуи Люмина совсем не походили на этот.

– Это что, какая-то игра, которую вы с братом придумали? Позаигрывать со мной и Ситали, чтобы увидеть, кто сохранит верность, а кто нет?

– Это было именно то, что я сказал, – терпеливо ответил Берон. – Я защищал тебя и свою семью. Я хочу знать, что ты там найдешь. – Он указал на комнату отца.

Кеви приоткрыла дверь и выглянула в коридор, жестом приглашая меня войти.

– Ты должен быть начеку. Снаружи. Если кто-то придет, – сказала я, не принимая никаких возражений.

Я проскользнула внутрь, и Кеви протянула мне маленькую книжечку в черном кожаном переплете.

– Поторопись! – Она остановилась рядом с отцом, настойчиво жестикулируя.

Когда я открыла книгу, мое сердце упало.

– Она пуста! Здесь ничего не написано.

Кеви поспешила подойти ближе и взглянула на пергамент. Постучав в дверь, Берон проскользнул внутрь.

– Почему так долго?

– Книга пуста, – сообщила я, поднимая томик, чтобы показать ему чистые страницы. – Зачем Сол просила меня украсть пустую книгу?

Берон покачал головой:

– В Люмине существуют чернила, которые проявляются только при свете Люмоса. Способна ли Сол сделать что-то подобное?

– Я хотела прочитать то, что внутри, и оставить книгу здесь, чтобы сохранить твою мать в безопасности, – выдохнула я.

Берон покачал головой:

– Мама знает, чем рискует. Кроме того, она может за себя постоять, и Люмос ей поможет. Возьми книгу с собой.

Дыхание отца изменилось.

Кеви испуганно обернулась.

Широко раскрыв глаза, я спросила:

– У тебя еще осталось зелье? Огонь его тела слишком быстро выжигает его действие.

Она вытащила пузырек из-под юбок и опустилась на колени рядом с Атоном, выливая остатки снотворного ему в рот. Это поможет отцу проспать еще немного, но сколько?

Берон выглянул в коридор:

– Никого.

Кеви подбежала к отцовским сундукам и нашла маленькую книжку. Он была не такого размера, как та, которую Кеви вытащила из его кармана, но была достаточно похожа, чтобы одурачить его на какое-то время.

Я взяла отцовское перо и нацарапал послание.

– Мы должны идти, – сказала я Кеви и Берону.