Он тяжело вздохнул, уходя мыслями в воспоминания.

Все годы обучения в Хогвартсе он только и делал, что старался быть тем, кого боятся. Это чувство всегда ассоциировалось с уважением, с почитанием. Так учил отец.

А потом случилась война. Драко нахмурился. Он не хочет думать об этом сейчас. Он вообще не хочет об этом думать.

Он повысил на неё голос на пирсе, и она испугалась. Грейнджер была смелой и ей, на самом-то деле, нечего было бояться. Но она подавлена и испугана.

Драко глянул на тихую улочку через витрину. А им еще предстоит быть здесь до самого утра, минимум. Не хотелось бы делить вечер с дергающейся Грейнджер. Он тихо вздохнул.

Не то, что бы Драко умел извиняться. Хотя… Взгляд упал на сарафан, который с таким интересом пятью минутами ранее рассматривала его напарница.

Гермиона стояла перед входом в маленький деревенский отель и чувствовала себя… странно.

Дело было даже не в том, в какой ситуации они прямо сейчас находятся, не в том, что она переживает. Дело было… в нём.

Она сглотнула, задумчиво облизав нижнюю губу.

Он купил ей сарафан. Просто взял и купил. Гермиона почти не верила в то, что это действительно произошло, и Малфой способен на что-то подобное в её сторону. Однако светлый пакет, так приятно оттягивающий палец, на котором прямо сейчас висит, говорил о другом.

Двадцать минут назад она быстро и угрюмо выходила из примерочной, где со скоростью света примеряла костюм. Она переживала, чувствовала себя виноватой и… боялась. Понятно, что Малфой ничего не сделает ей, понятно, что ей совершенно не стоит дергаться. Но она боялась.

Путь в магазин прошел в тишине, она чувствовала, как сильно он напряжен и старалась никак не провоцировать и не учинять разборок. Им здесь быть минимум до утра.

И вот, стоило им выйти и свернуть за угол, как она сказала:

— Я могу сама взять свои пакеты, если тебе неудобно.

— Всё в порядке.

Они дошли до своего отеля, чтобы оставить новые вещи и переодеться. Малфой захотел зайти на минуту в магазин за чем-то, сказав подождать его.

— Ты взял себе что-то еще? — заинтересовалась она, увидев третий пакетик.

— Нет, это тебе, — просто ответил он и вошел в маленькую дверь, оставив ее удивляться на улице.

И вот она стоит и смотрит на сарафан. Во-первых, он заметил, что ей приглянулась вещица. Во-вторых… после кафе и того, что там произошло, Гермиона все еще не могла прийти в себя.

Буквально через полминуты Малфой вернулся обратно, проговаривая через зубы что-то о том, что даже приличной выпивки тут не найти.

Гермиона оставалась стоять на месте, взглянув на своего спутника, подняв бровь.

— Что это? — она произнесла одними губами.

— Что?

— Это, — она ткнула на сарафан в пакете.

— Это пакет.

Очень сильно захотелось закатить глаза.

— А в нём?..

— Хм… сарафан, Грейнджер.

А теперь захотелось его треснуть. Гермиона сжала зубы.

— Малфой.

— Грейнджер, в чем проблема? Если тебе не нравится, ты просто можешь выбросить и …

— Мне нравится.

Малфой остановился и повернулся к ней. Она увидела внимательный взгляд, направленный прямо на неё. Он вздохнул, будто собираясь с мыслями. Гермиона опешила от своей догадки. Он хочет… извиниться?

— Слушай, — Малфой нетипично для себя в нерешительности потер затылок, — я думаю… я считаю, что… — он нахмурился. — Я думаю, что был довольно груб с тобой на пирсе. Это было… неправильно. Я не хотел тебя обидеть. Ты, конечно, та еще заноза в заднице… — он шуточно ткнул пальцев в ее сторону.

Гермиона невольно улыбнулась.

— На самом деле я и сама подумывала купить его, но не стала задерживать нас, я могу отдать тебе деньги за него и…

— Грейнджер, — предостерегающе начал он. — Нет, не можешь и не будешь.

— Хорошо, — Гермиона не стала раззадоривать только подобревшего Малфоя.

— Так вот, ты — та еще заноза в заднице, как я уже сказал. Но то, как я говорил на пирсе, было чересчур. Мне не нравится, что ты молчишь и дергаешься от звука моего голоса.

— И ты решил так извиниться? — Гермиона продолжила добро улыбаться, глядя на него.

Он опустил глаза и дернул плечом.

— Мне очень нравится, Драко. Спасибо, — не будешь же обращаться по фамилии к человеку, который извиняется перед тобой и дарит подарок. — Может быть, мы сходим на этот праздник? Как думаешь? Я бы не хотела сидеть в номере весь вечер.

От звука своего имени из её уст Малфой резко посмотрел ей в глаза и заморгал. А потом, ещё раз кивнув, молча пошел дальше по улице.

Буквально через пятнадцать минут минут они оказались на пляжном баре, перед этим зайдя в номер, где Гермиона радостно надела новый сарафан.

У неё было минимальное понимание того, что вообще могут представлять из себя эти настойки. Она прекрасно понимала, что подобного рода вещи могут отрицательно влиять на сознание людей. Но сейчас, в порыве нелепой смелости или от того, что её так удивлял сегодня Малфой, Гермиона мигом осушила два пузырька.

— Мягкая, сладковато, — лимонная жидкость окутывала её горло, с лёгкостью проникая в организм.

Гермиона ждала. Мгновенного эффекта, резкой смены настроения, возможных глупых мыслей или порывов на необдуманные действия. Но всё, что она ощущала, было легким теплом в груди, мягким ночным ветром и приятным морским воздухом. Запах костра приятно ударял в нос, а мелодичные звуки, растекающиеся по пляжу, заставляли её оглядываться.

Она вернула взгляд на своего напарника и увидела, как тот запрокидывает голову назад, выпивая рюмку. А потом с грохотом опускает ее на стойку, берет вторую и повторяет манипуляцию. А потом третью…

— Малфой, ты собрался напиться до смерти? Я не дотащу тебя до номера, — она с подозрением оглядела три маленькие пустые тары, стоящие перед ними.

— Грейнджер, пожалуйста, помолчи, — Малфой глянул на неё сверху и скривился. — Достаточно с меня на сегодня твоих советов. К тому же порции рассчитаны по весу. Так что всё верно.

Он повернул голову и стал оглядывать площадку, на которой они стояли. Гермиона повторила за ним.

В жаркую летнюю ночь на широком пляже, закрытом с двух сторон горным вулканическим камнем, разлеталась музыка. Десятки людей выплясывали возле высоких языков пламени, отдаваясь собственным чувствам. В воздухе парят разноцветные огненные шары, мелкие птицы и неуловимые силуэты.

Большинство из присутствующих вовлечены в некое празднование. На одежде и оголенных частях кожи яркие отметины краской, которая находится буквально на каждом шагу.

Её немного забавляет всё происходящее. То, как мимо барной стойки пролетает яркая птица, как незнакомец