И Сэла горделиво вздернула голову, сама восхищаясь, как хорошо у нее получается. Скоро стихами заговорит!

– Но почему вы не укрылись в крепости?

– В чем?

– У нас строят каменные крепости, неприступные твердыни, о стены которых разбиваются вражьи рати, как волны прибоя разбиваются о скалы. Там мы пережидаем ярость ночи, когда сила солнца покидает нас. Почему ваши конунги не строят крепостей, где вы могли бы переждать опасность?

«Хорошая мысль!» – отметила про себя Сэла, а вслух сказала:

– Доблесть воинов служит защитой нашим домам. Воины фьяллей одинаково сильны и при свете дня, и в темноте ночи. Это большое преимущество, Бран сын Ниамора, Лосось Глубокого Озера или как тебя там? И вы скоро в этом убедитесь!

Если Бран и не до конца верил, что захватил в плен сестру самого конунга, то по прибытии в Аскефьорд ее способность предвидеть будущее убедила его полностью. Кое-что тревожило туалов еще по пути: усадьбы у двух озер оказались пусты. Здесь не нашлось ни скотины, ни пленных, ни туальских воинов, которые должны были все это охранять. Ради сохранения боевого духа Бран делал вид, что гневается, и сыпал угрозами «подлым мошенникам», которые якобы убежали с добычей на побережье. В душе он подозревал иное и благоразумно не стал ночевать в пустых домах. Ночь они провели в лесной ложбине, где и без «колдовского облака» затруднительно было бы кому-то их найти, и никто их не потревожил. К большому сожалению Сэлы.

В Аскефьорде они сразу обнаружили и Арху Победоносную Руку, и Лабрайда Несокрушимого, и Ройга Сокрушителя. Головы всех троих лежали на песке причальной площадки, где туалы высадились каких-то десять дней назад. Голова Арху, отделенная от тела раньше всех, уже пришла в такое состояние, что узнать ее удалось только по шлему. Над берегом висел плотный запах тления, а вид площадки, усеянной отрубленными головами, был таков, что Сэла вскрикнула и закрыла лицо руками, стараясь подавить приступ тошноты.

С тремя вождями, голов здесь насчитывалось девяносто пять – значит, как вычислили возбужденные туалы, это только дружина Арху сына Бранана. Дружин Лабрайда и Ройга на берегу не было, но головы вождей свидетельствовали о том, что и их люди нашли печальный конец, только где-то в другом месте. «Мы, Фреймар и Ингимар, сыновья Хродмара, сделали это» – огромными красными рунами было начертано на большом камне за причальной площадкой. Туалы посылали проклятия, Сэла в душе радовалась, что сыновья Хродмара унаследовали и доблесть, и удачу своего знаменитого отца и сумели так хорошо наказать заморских пришельцев. От войска в пять сотен теперь остались от силы полторы, в придачу без кораблей.

Но вскоре Сэла поняла, что сыновья Хродмара, торопясь устрашить врага своей боевой удачей, допустили большую ошибку, для нее самой прямо-таки роковую. Если бы они не выложили на причальной площадке мертвые головы, то Ниамор, не зная о бесславной смерти своих людей, остался бы в Аскефьорде в надежде их дождаться. И первой же ночью разделил бы участь прочих вождей. А теперь туалы, осмотрев усадьбу Висячая Скала и легко сообразив, как тут все происходило, приняли единственное верное решение: не оставаться тут еще на одну ночь, а скорее отплыть восвояси. О том, куда делись туальские коракли, в пустом Аскефьорде спросить было не у кого, и решили взять здешние корабли. Никто из туалов не умел управляться с парусом, но у них хватало сильных рук, чтобы идти на веслах. Оставшихся людей разделили на три части, из кораблей Аскефьорда выбрали три, на двадцать пар весел каждый. Это оказались «Единорог» Халльмунда, «Медведь» братьев Хродмарингов и «Рассекающий» Рунольва Скалы. Еще до наступления сумерек туалы погрузили на них все то, что могли посчитать своей добычей, и отплыли.

Когда туалы на веслах выходили из Аскефьорда, у мачты «Единорога» на мягком мешке с мехами сидела Сэла, единственная пленница, которую туалы сумели не только захватить, но и сохранить. Обняв руками колени и опершись на них подбородком, она почти спрятала лицо под волосами и только слушала крики кормчего, помогающие грести в лад. Ей было смешно и досадно видеть, как плохо и неумело туалы управляются с этим прекрасным кораблем, но она не смеялась. Затянувшаяся нелепость принимала все более серьезный оборот. Знакомые берега все уплывают и уплывают назад, и не видно никого, кто наконец ее спасет! Похоже, что с ней, единственной из всех, это действительно случилось – ее увозят на остров Туаль, она – пленница, и неизвестно, увидит ли она еще хоть раз эти бурые скалы, на которых выросла. Сколько раз она смотрела в море за устьем фьорда, воображала золотой корабль заморского конунга, который приплывет и увезет ее… Да уж, приплыл так приплыл! Из-за моря явился «воин в роскошных одеждах» – она покосилась на Брана, которому блестящие золотые кудри и широкое золотое ожерелье все же придавали некое сходство с героем сказания, – назвал ее «дочерью конунга» и увозит с собой! Вот только ни в одной саге не говорится о том, что же стало с прекрасной Этайн после того, как супруг из предыдущей жизни унес ее в свою волшебную страну! Продолжение саги ей предстояло постигнуть на собственном опыте. А что бывает за морями с пленницами, достаточно хорошо известно. Если бы она была настоящей дочерью конунга, то, конечно, все сразу замечали бы необычайную красоту и ум «этой рабыни», как бывает в сагах, и в конце концов тамошний конунг таки женился бы на ней. А что бывает с дочерьми кузнецов?

Сэла была здравомыслящей девушкой и понимала, что участь рабыни ничего хорошего ей не обещает. Но ей не давало отчаиваться глубокое внутреннее убеждение, что с ней все будет не так , как бывает обычно. Что какой-нибудь конунг найдется и для нее, хотя Туалем правит женщина. Не может быть, чтобы Иной Мир, с самого детства дразнивший ее мечтами и предчувствиями, подло обманул и бросил ее как раз тогда, когда мечта увидеть волшебные земли западного моря начинает сбываться!

Может быть, к ней все же явилась ее прежняя жизнь. А может быть, и будущая. Ведь в одном человеке течет так много жизней одновременно! Главное – держать глаза открытыми, чтобы не дать этим жизням ускользнуть неузнанными…

Торварда конунга Аринлейв сын Сёльви нашел далеко на юге, в верховьях реки Аспэльв, где земля фьяллей неприметно, без какой-либо очевидной границы, переходила в землю раудов. Все, кого Аринлейв встречал по пути, запоминали эту встречу надолго и много потом рассказывали о ней. Он ехал верхом на огромном черном быке с белыми рогами, воинственно поднятыми к небу, и с толстым золотым кольцом в носу. Устроившись на ночлег на каком-нибудь дворе, Аринлейв не привязывал быка в хлеву, а пускал пастись, и бык всю ночь облизывал камни вокруг дома. Никого, кроме Аринлейва, бык и близко к себе не подпускал, да никто и не подошел бы к этому страшилищу, извергающему из ноздрей струи белого пара, с горящими в маленьких глазках багровыми углями. Зато бежать этот бык способен был с утра до ночи, и если бы сам Аринлейв не нуждался в отдыхе, мог бы домчаться до Рауденланда вдвое быстрее.

Как он сумел без припасов и оружия пробраться через Черные горы и где раздобыл этого дивного скакуна, Аринлейв не хотел рассказывать, и все выяснилось лишь много времени спустя.