class="p1">— А-а, слыхали, — протянул Ржевский. — Под такую музыку хорошо головы сечь.

— Вы… к дьяволу, вы — что, против? — начал закипать Наполеон.

— Да мне — что под «Марсельезу», что под пиво — все равно. Лишь бы бабенка ваша французская оказалась не записной урод.

— За свою дерзость вы заслуживаете самой безобразной ведьмы. Кривоносой, кривозубой, кривоглазой, кривоухой и с кривыми ногами!

— Русской водки нальете — сгодится и такая, — ухмыльнулся Ржевский.

Стараясь сдержать нарастающий приступ бешенства, Наполеон оторвал с мясом пуговицу на своем мундире и процедил сквозь зубы:

— Вы останетесь довольны предложенной вам женщиной. Тем обидней будет умирать.

— Вы столь великодушны, сир, — прищелкнул каблуками Ржевский.

Наполеон, не поняв его иронии, позволил себе желчно улыбнуться.

— Великодушие — всего лишь каприз великих душ, месье. Мы любим играть с простыми смертными в кошки — мышки… Знаете ли, на Корсике есть благородный обычай — в ночь перед казнью приводить к осужденному красивую женщину…

— И военный оркестр.

— Хватит с вас одного барабана! — оборвал император. — Вы не в опере. И вообще, как… как вы смеете перебивать Наполеона?! Что за нравы царят в русской армии! Я еще напишу императору Александру, каких отпетых негодяев он содержит у себя на службе. Дайте вашу шляпу!

— Не дам!

— Я приказываю!

— У меня есть свой командующий.

— Кто?

— Фельдмаршал Кутузов!

Император от злости прикусил губу.

Тут наконец появились Коленкур с доктором Луакре, а за ними — мадам Сисико в сопровождении двух куртизанок, одна из которых была худая как жердь шатенка с длинными волосами, вторая — рыжая толстушка с выдающимися формами.

— Что скажете, поручик? — как ни в чем не бывало спросил Наполеон, с шаловливым французским прононсом. — Как вам эти ручки — ножки?

— Эти сиськи — попки, право, хороши, — сказал Ржевский, в свою очередь раздевая куртизанок глазами с ног до головы, — но… дуэльные пистолеты должны быть одного калибра.

— Какие пистолеты? О чем вы?

— Надо биться на равных дамах, сир. Либо обе худощавые, либо — толстозадые.

— Гм, вы правы. — Наполеон ухватил Сисико за ухо. — Мадам, подберите нам двух похожих. И, желательно, поизящней. Вы же осведомлены о моих предпочтениях.

Мадам колыхнула грудью.

— Все девочки уже заняты, сир.

— Парижская богоматерь! Кем это они заняты?

— Сейчас самое благоприятное время для любовных утех.

— Это я и без вас знаю.

— Ваши генералы не спят, мон сир.

— К черту генералов! Немедленно доставьте мне сюда дюжину красоток, чтобы я мог выбрать. Вытащите их из — под кого угодно, пусть это будет даже король Неаполитанский. А если кто из маршалов посмеет вам помешать, он лишится своего жезла! Наполеон не остановится ни перед чем, когда речь идет о чести Франции!

Мадам Сисико удалилась.

За полчаса ее отсутствия Наполеон успел подписать сотни писем, указов и декретов; распорядиться по тушению внезапно начавшихся в городе пожаров и вынюхать целую табакерку превосходного табака.

Наконец мадам Сисико вернулась, ведя за собой стайку полураздетых девиц. Молодые женщины были слегка взволнованны и изрядно пьяны.

Мадам построила их в ряд.

— Вот вам боевой арсенал тетушки Сисико, — сказал Наполеон, приглашая Ржевского прогуляться вместе с ним вдоль женских бюстов. — Еще тепленькие, прямо из генеральских постелей.

От придирчивого взгляда императора куртизанки краснели как монашки. Свое мнение обо всем увиденном Наполеон высказывал со свойственной ему прямотой, совершенно не стесняясь в выражениях и не щадя самолюбия девиц. У одной, по его словам, была плоская грудь, у второй — кривые бедра, у третьей — угловатые плечи… Поручик же был столь возбужден от этих выставленных напоказ женских прелестей и витавших вокруг них изысканных ароматов, что пропускал императорское злословие мимо ушей.

— Вот эти, пожалуй, ничего, — наконец сказал Наполеон, выведя из покачивающегося строя двух женщин. — Как ваше мнение, поручик?

— Что надо! Под бургундское хорошо пойдет.

— Вы разве пьяны?

— Я — то нет, а вот ваши дамы уж точно не киселем баловались.

Наполеон втянул носом воздух.

— Гм, действительно, попахивает бургундским… Приятно, поручик, что вы такой тонкий знаток французских вин. Пожалуй, я заменю вам расстрел ссылкой на необитаемый остров.

— Только после вас, сир!

Наполеон зло прикусил губу.

— Нет, я вижу, мне все — таки придется вас расстрелять.

— За Родину и помереть не грех, — сказал Ржевский. — Только дайте сперва согрешить.

— Вы свое получите, не сомневайтесь.

Наполеон отпустил оставшихся не у дел куртизанок. И они, весело щебеча, побежали ублажать его генералов.

В зале под предводительством мадам Сисико остались две привлекательные женщины лет двадцати, каждая из которых могла похвастаться пышной грудью, тонкой талией и изящными бедрами.

Отличий между ними было немного. Помимо того, что волосы у одной были золотистые, а у другой — черные как смоль, блондинка имела арийский тип лица, а брюнетка смахивала на итальянку. Обе были одеты в легкие, почти эфемерные платьях розовых тонов.

— Как их зовут? — спросил Наполеон у мадам.

— Маргарита, — она кивнула на блондинку, — и Виолетта.

— Поручик Ржевский и император Наполеон, — подмигнул куртизанкам Ржевский.

Девицы исполнили глубокий реверанс, восторженно глядя на поручика.

— Похоже, месье Ржевский, ваше имя производит куда больше впечатления, нежели мое, — с досадой заметил Бонапарт.

— Не мудрено, сир. Вы уж всем оскомину набили, а я — в диковинку.

— Тогда выбирайте, какая вам по нраву.

— Мне все равно.

— В таком случае я возьму светленькую. Она напоминает мне Жозефину.

— А я займусь брюнеткой, — заявил Ржевский. — Она похожа на любимую кобылу моего дядюшки. Точно такая же грива!

— Надеюсь, у вас с ней ничего не было? — съязвил Наполеон.

— Бедняжка сдохла, когда я еще был мальчишкой.

— Ей повезло.

Услышав за спиной смех, Наполеон со строгим лицом повернулся к офицерам караула.

— Ко мне никого не пропускать. Никаких декретов и депеш! Я занят. На карту поставлена судьба Москвы. Убирайтесь, здесь вам больше нечего делать!

Офицеры, поклонившись, ушли.

— Мне тоже удалиться, мон сир? — спросил Коленкур.

— Напротив, Арман. Я бы хотел добавить толику пикантности вашим постным мемуарам. К тому же ваше присутствие придаст мне вдохновения.

— Как насчет секундантов, сир? — поинтересовался Ржевский.

— Достаточно одной мадам Сисико, она хорошо знает свое ремесло. — Наполеон бросил любезный взгляд на застывшую в глубоком почтении женщину. — Мадам, прошу вас запомнить: на счет «раз» мы ложимся, на счет «два» — устраиваемся, на счет «три» — начинаем. Кто раньше закончит, тот проиграл. При нарушении ритма и прочих недоразумениях — дуэль необходимо прекратить. И проследите, чтобы ваши девочки вели себя пристойно.

Лицо мадам застыло в недоуменной гримасе.

— Простите, как, мон сир?!

— Самым приличным образом! — Наполеон раздраженно затеребил край сюртука. — Никаких излишеств. Не целоваться, не