Рауль явился на рассвете четвертого дня. Мари проснулась и обнаружила его – в той же несвежей одежде, с той же самой щетиной, на той же лавочке. Он шуршал ее листочками, читал, ухмылялся…

– Как-то чувственно, Мари, – обратил он в ее сторону ясный взгляд. – Много подробностей, переживаний. Для книги пойдет, а вот для журнальной статьи, где все должно быть сухо, четко, лаконично…

Она взвизгнула, выпрыгнула из кровати и бросилась ему на шею – как бы он там ни пах! Он клацнул зубами и чуть не задохнулся. Она отпрянула в ужасе – что за телячьи нежности? Что на нее нашло? Он смотрел на нее немного испуганно, немного с интересом, потом вдруг лучезарно улыбнулся, блеснув шеренгами белоснежных зубов.

– А мне нравится, Мари… Может, еще разок?

– Перебьешься, – проворчала девушка, возвращаясь в постель. – Прости, нашло что-то, здесь такая дремучая тоска…

– Зато теперь будет весело. Полный мешок информации. Только не спрашивай, откуда. Все, что ты рассказала, действительно имело место. Но прошло больше двух недель, и интрига сохраняется. Летчиков держали под Хомсом, потом перевели – а куда, никто не знает, спецслужбы информацию засекретили. Таинственная установка, как рассказали информированные люди, стреляла из окрестностей Хомса. Территорию облазили, ничего не нашли. И все бы кануло под покрывало Изиды, но… – Рауль выдержал интригующую паузу. – Через день после того, как рухнули натовские самолеты, западные вояки нанесли так называемый акт возмездия: разлупили «Томагавками» базу технического снабжения ПВО вблизи Махинеи. И опять бы ничего выдающегося – подумаешь, база, кабы не второе «но». После того как люди вернулись на пепелище, кое-кто был свидетелем, как военные в срочном порядке сгружают на грузовик причудливую металлическую хреновину, а вместе с хреновиной долговязого усатого субъекта и все это дело увозят в неизвестном направлении. Железо растворилось в параллельном мире, а вот усатый долговязый господин… Удалось выяснить, что он азербайджанец, и люди из структур нянькались с ним так, словно он нес им золотые яйца. Любопытно, да? Путь господина удалось отследить. Пару раз его перевозили с места на место, и сейчас он снова в Хомсе, по конкретному адресу, который контролируется людьми, чье место трудоустройства лучше к ночи не поминать. У господина проблемы; спецслужбы просто не знают, что делать с человеком, которого сейчас кинутся искать все разведки мира. К сожалению, имя и фамилию этого гениального несчастного выяснить не удалось…

– Едем! – подскочила Мари.

– Едем, едем, – проворчал Рауль. – Но не гони коней. Если будем вести себя так, как ты сейчас, будем выяснять причины неудачи на том свете. И лучше в мусульманском раю, поскольку он гораздо симпатичнее христианского. Нужно подготовиться, выезжать к вечеру, к утру будем там, восемь часов в пути. Днем присмотримся к обстановке, а там решим, как действовать. Поедем на моей машине, в ней есть тайничок, где ты можешь поспать и от кого-нибудь спрятаться. Кстати, ты заметила, что мы ненавязчиво перешли на «ты»?

– Заметила, – проворчала Мари. – Но еще не решила, как к этому относиться. Как твои больные товарищи?

– Лечатся. Спасибо, что спросила. И еще одно. – Рауль замялся, начал размышлять, как бы получше изложить проблему. – Я тут хорошенько обдумал возможные последствия… Не представляю, как это будет выглядеть на практике, но, помимо оговоренных дел, мы должны освободить кого-то из летчиков и доставить его в Европу. Представь, что произойдет, если он даст пышную пресс-конференцию…

– Тебе бы книжки про фантастику писать, – проворчала Мари. – Считаешь, я не думала об этом? Но это все мечты, мечты. Нам бы хоть с одним делом справиться! К тому же мы не знаем, где держат летчиков…

– Если спецслужбы столь расположены к господину из солнечного Азербайджана, то он может об этом знать, – возразил Рауль.

Али Магомедов действительно знал, где находятся пилоты ВВС НАТО! Со слов ответственного работника ливийской контрразведки Фархада Ибрагима, в городе Сегире, в здании пострадавшего от бомбежки детского садика! Услышав эту весть, Мари с Раулем приняли позу суррикатов и уставились во все глаза на своего нового знакомого. Они сидели в машине, в каком-то глуховатом переулке Хомса, куда не забредали ни военные, ни полиция. В салоне работало освещение – приглушенно, зыбко. Али рассказал им ВСЕ. И они поведали изобретателю – что могли. Сердце у Мари стучало, как паровой молот. Неужели добились своего? Вот она – тайна, которую хочет заполучить весь мир, сидит на заднем сиденье затрюханного внедорожника, смотрит на них с причудливой смесью надежды, недоверия, страха и только и мечтает о том, как бы выбраться из Ливии и обо всем забыть. Воистину, мечта – это святое, нельзя предпринимать попыток ее осуществить. Если сбудется мечта, последствия могут стать ужасными! И что теперь? Им нужно уезжать из Ливии, нанимать судно или пытаться пересечь каким-то образом сухопутную границу, а тут оглушительное известие про город Сегир, про пилотов – что еще не факт – мало ли что болтнул ливийский «чекист» изобретателю! Нельзя бесконечно полагаться на удачу и милость божью.

– Рауль, я не знаю, заплатит ли вам фирма, в которой трудится мадемуазель Клер, – откашлявшись, сказал Али, – но если вы поможете покинуть Ливию, я заплачу вам сто тысяч евро.

– Щедро, Али, щедро, – встрепенулся Рауль. – Хорошо, ваши слова мы позднее припомним. Но у нас образовалось еще одно дело, нет?

– Оно провальное, – прошептал Али, закрывая глаза. – Но не имею права вас переубеждать. Если вы вбили себе в головы… Я помогу вам.

– И вы уверены, что, где бы ни находилась установка, она уже не выстрелит? – на всякий случай уточнила Мари.

– Никогда, – открыл глаза Магомедов. – Схема спрятана… не важно, где она спрятана. В таком легкодоступном месте, что никто ее не найдет. Но, разумеется, если меня будут пытать, я скажу…

– Восстановить не получится? Если ливийцы соберут членов вашей конструкторской группы…

– У каждого было свое направление. Этот блок – он самый ответственный – разрабатывал лично я. С Ильхамом. Ильхам мертв…

– Вот и славно, – вздохнула Мари. – Ах, простите, Али, я не про Ильхама…

– Славно-то славно, – допустил Рауль. – Но, думаю, не надо сообщать миру о том, что установка вновь не бабахнет. Так… ради мира на планете. Представляю, – он засмеялся, – как там чешутся натовские генералы. И хочется бомбочку сбросить, и колется – а вдруг аукнется, и такая волна пойдет… Отличный, между прочим, фактор сдерживания, господа. – Он начал шарить по многочисленным карманам, гремя трофейными пистолетами, вынул продолговатую книжицу. Раскрыл, поднес к свету. – Безумно интересно, наш безвременно усопший Саиб трудился, оказывается, не на военную разведку, а на Hayat Ann al Jama-hariya – Секретную организацию Джамахирии. Саиб Абу Хасан… Хороший документ, господа, полезный. Думаю, в случае нужды я смог бы закосить под этого человека. И усы не надо отращивать.

– Куда тебе, – отмахнулась Мари. – Посмотри на себя, ты же вылитый Робинзон. Тем более, скоро это удостоверение «заблокируют».