который все еще выступал в качестве адвоката отца. Если повезет, папу выпустят сегодня из следственного изолятора.

— Что у тебя сейчас по плану? — спросила Керстин.

Каносское унижение[19].

— Я должна кое в чем признаться коллегам и начальству… — Сотовый телефон Сабины запищал. Пришло СМС-сообщение. Она быстро пробежала глазами по тексту.

«Устроил ваше участие в расследовании БКА и сегодня. Рейс в Вену в 9:30. Зарегистрировал нас обоих онлайн. Ваш посадочный талон лежит на стойке информации «Эйр Берлин». Не опаздывайте на посадку. М. С. С».

— Не может быть, — пробормотала она и перечитала текст.

Конни подперла руками голову и сонно посмотрела в ее сторону.

— Что опять случилось? — не по возрасту озабоченно спросила она.

Фиона, самая старшая, перегнулась через стол, чтобы взглянуть на экран.

Сабина захлопнула телефон-раскладушку.

— Мне нужно в Вену.

Моника прищурилась и скептически оглядела ее.

Неожиданно с девочек сон как рукой сняло.

— На задание с собаками, вертолетами и пуленепробиваемым жилетом? — закричали они.

Сабина улыбнулась.

— На одно исключительно тайное задание! С прибором ночного видения и тепловизионной камерой, — прошептала она. — По полной программе.

— А нам с тобой можно?

Она нерешительно покачала головой.

— Слишком опасно. Кроме того, со мной будет один сумасшедший из Голландии. Его зовут Мартен Снейдер.

Конни открыла рот от изумления.

Вообще-то это Сабина была с ним, но девочкам это знать не обязательно. На детских лицах было написано множество вопросов, но, прежде чем хоть одна успела открыть рот, Моника хлопнула в ладоши:

— Оп-оп! Поднимайтесь! Чистить зубы и одеваться! Я отведу вас в детский сад и школу. Нам нужно выйти через пятнадцать минут. Автобус ждать не станет.

Девочки встали и побежали в ванную, только Фиона осталась сидеть за столом.

— Ты правда поедешь в Вену? — серьезно спросила она, когда сестры исчезли. — Это связано со смертью бабушки?

Сабина взглянула на сестру.

— Она единственная знает, — объяснила Моника. — Вчера случайно услышала мой телефонный разговор с ее отцом, но я убедила ее пока ничего не рассказывать сестрам.

Сабина кивнула.

— Я выясню, почему умерла бабушка, — а сейчас иди в ванную.

Фиона подпрыгнула, поцеловала Сабину и убежала. Моника сняла с головы полотенце и принялась сушить им волосы.

— Ты вот так подрываешься и несешься, стоит этому типу щелкнуть пальцами? После смерти мамы здесь и так полно дел.

Как будто она сама не знает! Сабина посмотрела в коридор, чтобы убедиться, не подслушивает ли Фиона.

— Снейдер ближе всех к разгадке убийства нашей мамы.

— А, снова этот Снейдер. — Моника закатила глаза. — Вчера я долго разговаривала с Габриелем по телефону, и говорю тебе: отец имеет какое-то отношение к ее смерти.

— Глупости!

— Вспомни, что случилось десять лет назад. Таинственный пожар в школе! Отец был как-то с этим связан. Затем развод родителей, — озлобленно проговорила Моника. — Это его вина. Как и многолетняя вражда, которая измотала маму. Наверняка он ей изменил и хотел уклониться от алиментов.

Сабина не хотела снова ссориться из-за этого с Моникой. Сестра была слишком упряма, чтобы признать: в разводе всегда есть две стороны, и в основном мама развернула кампанию ненависти против отца. Все, что Сабина теперь знала, позволяло сделать заключение, что он никак не мог быть убийцей. Иначе это он должен был бросить женщину в колодец в Дрездене, сжечь учительницу в звоннице в Лейпциге и отдать еще одну женщину в Кельне на растерзание собакам. У их отца на такое не хватило бы нервов. В отличие от настоящего убийцы. Интуиция подсказывала Сабине, что скоро тот снова заявит о себе.

Возможно, уже заявил. Она подумала о полете в Вену.

Два часа спустя Сабина сидела рядом с Мартеном Снейдером в бизнес-классе самолета авиакомпании «Флай Ники». Как и вчера, на Снейдере был темный пиджак и черная водолазка. Со своей лысиной он был похож на смерть. Сабина особо не наряжалась: джинсы, кеды и серый термосвитер. В отсеке для ручной клади лежала дорожная сумка, в которую она быстро запихнула самое необходимое. В том числе и срочное письмо от ЛКА с вызовом на допрос.

Сразу после взлета начали разносить напитки. Сабина взяла стакан апельсинового сока, Снейдер заказал двойной виски. Сабина ожидала, что он скорее выберет морковный сок или соевый молочный напиток, потому что виски как-то не вязался с его слабостью к акупунктуре, дзен-буддизму и марихуане. Но ей было все равно — Снейдер достаточно взрослый и может вливать в себя все, что считает правильным.

Знак «пристегните ремни» погас. Снейдер печатал какое-то сообщение в своем айфоне.

— Вы мне наконец раскроете, что мы будем делать в Вене? — прервала его Сабина.

— Уж точно не смотреть на панд в зоопарке Шенбрунн, — ответил Снейдер, не поднимая глаз.

Как смешно! Сабина откинулась в кресле и сложила руки на груди. В тот же момент у нее заложило уши. Она надела наушники, выбрала музыкальный канал и закрыла глаза. Может, ей удастся хотя бы несколько минут не думать о родителях, Штрувельпетере или коллегах из ЛКА.

Через полчаса Снейдер разобрался со своей корреспонденцией и растормошил спящую Сабину. Вытащил у нее из ушей наушники и сунул их в отделение перед собой.

Он вообще в своем уме?

— Я кое-что выяснил о Карле Бони, — заявил он как ни в чем не бывало.

— О, как мило, мы снова разговариваем друг с другом?

— Послушайте, прекратите эти бабские штучки. — Он откинулся назад и закрыл на секунду глаза.

Бабские штучки! Она хотела что-нибудь на это ответить, но Снейдер выглядел ужасно. На лбу выступил пот, а цвет лица напоминал белые облицовочные панели в кабине. Руки лежали на подлокотниках. В обеих кистях — по акупунктурной игле. Удивительно, что его пустили в самолет с этими иголками. С их помощью он мог бы убить пилота, захватить самолет и направить его в какой-нибудь небоскреб. Но этого можно не опасаться — у Снейдера нет даже водительских прав.

— Хотите обезболивающую таблетку? — спросила она.

Он отказался.

— Мне станет лучше, как только мы приземлимся. — Он повернул голову к Сабине и понизил голос. — Карл родился в Вене, посещал там детский сад, в Кельне ходил в начальную школу, в Лейпциге — в среднюю, а в Дрездене выучился на автомеханика. Ваша мать преподавала ему в Кельне, а Эльфрида Никич была его учительницей в Лейпциге. Во время учебы в Дрездене он жил у тети Лоры.

Пазл сложился и выглядел почти правдоподобно.

— Но где связь с убитой помощницей адвоката в Кельне?

— Семья Бони жила рядом с кельнским собором. Вальтрауд Нессельбергер жила в том же доме