— Хм, для гнома я слишком большой. Торопился к вам, вот и не успел побриться. Ты уж прости меня.

— Хорошо, что ты приехал.

— Хорошо, — улыбнулся Макар. — Ну что, медведя берем?

— Берем!

— Сима, возьми медведя и одеяло наверх, хорошо?

— Я сейчас! Белье поменяйте, — она просунула вещи Чердынцеву под мышку.

В спальне Макар аккуратно посадил мальчика на постель.

— Так, боец, давай менять труселя!

— Я сам!

— Конечно, сам! Только по-быстрому, чтобы попа не замерзла!

— У меня какая-то нога застряла, — запыхтел мальчик.

— Какая? Третья или пятая? Разве ты осьминог?

Илья захохотал и упал на спину. Макар стащил с него штаны и колготки, а затем натянул трусы.

— Так, теперь майку… И футболку… Ныряй под одеяло скорее!

Сима поднялась минут через пять, и Макару показалось, что у нее припухли глаза. Но она быстро прижалась и скользнула губами по его щеке, и поэтому он не смог разглядеть их поближе. Ладонь его легла на ее талию, И Сима подалась навстречу, снова коснувшись губами уголка его рта.

— Спасибо…

— Вот еще, — пробурчал Макар и положил медведя в ногах у мальчика. — Ложись, — обратился к девушке, — я вас накрою.

— Подождешь меня внизу? — спросила она. — Минут десять. Я только Илюше сказку расскажу…

— Конечно, — Макар хотел было нагнуться и поцеловать Илюшу, но тот сам протянул к нему руку. — Спокойной ночи! Завтра мы пойдем с тобой играть в снежки.

— Хорошо!

На кухне Макар подошел к окну и задумчиво посмотрел в ночную тьму. "Горецкая велела ей ехать сюда, в Кураево. Но почему? Зачем?" Он выключил свет и снова поднялся в спальню. Присев на край кровати, прислушался к дыханию Симы и ребенка. От печки веяло теплом. Облокотившись на спинку, Макар закрыл глаза. Через некоторое время его обожгла мысль: "А как Сима попала в дом? Старуха дала ей ключи?" Склонившись, Чердынцев прошептал:

— Сима, ты спишь?

Губы ее дрогнули в легкой улыбке.

— Зачем старуха послала тебя сюда? И как ты в дом попала?

Сима заворочалась и, положив руку ему на колено, уткнулась лицом в его бедро. Макар погладил ее по волосам и снова спросил:

— Горецкая тебе ключ дала?

Сима вздохнула.

— Дала ключ? Когда?

— Гном… Он нашел ее… Гном…

Чердынцев качнул головой. Сима крепко спала, и он не хотел будить ее. "Бедная девочка, как же я хочу увезти вас отсюда… Куплю я вам этих чертовых гномов сколько захотите…" Макара сморило, и он сам не заметил, как погрузился в сон. Но в голове его продолжало настойчиво пульсировать: ключ… гном… ключ…

Макар резко проснулся. Яркая вспышка озарила сознание и молнией пронзила тело. Чердынцев не сразу понял, где находится. Он несколько секунд разглядывал стены, а затем медленно выдохнул и повернул голову. Сима спала на его плече, и ее легкое дыхание щекотало его шею. Нащупав теплую руку девушки, Чердынцев окончательно пришел в себя. От мыслей, которые, кажется, не прекращали свой бег, побаливали виски. Но Макар, уставившись в потолок, потрясенно замер от открывшейся перед ним истины: «Как же я сразу не догадался! Ведь все лежало на поверхности…»

Он осторожно поднялся и подоткнул на Симе одеяло. От напряжения кожа на его руках покрылась мурашками. Макар достал телефон и посмотрел на экран, — четыре утра. Самое темное время перед рассветом… От явившейся перед ним картины на душе стало вязко и муторно. Если бы они с Ерохиным не были так погружены в информацию о Горецкой, а сам Чердынцев озабочен поисками Серафимы, возможно, они додумались бы до всего гораздо раньше. Впрочем, Макар совершенно не жалел ни о чем. Он нашел любимую девушку и сына в одиночку и был горд тем, что это произошло без чьей-либо помощи, как бы высокомерно это не звучало. О завышенной самооценке и гордости он подумает потом, на старости лет, когда вокруг него будут роиться многочисленные внуки. А пока что было рано почивать на лаврах — успех следовало еще закрепить. И, кажется, момент для этого наступил как нельзя вовремя.

Встряхнувшись, Чердынцев быстро набил сообщение и нажал на отправку. С минуту смотрел на одинокую галочку, пока не осознал, что смс не хочет уходить к адресату. Вряд ли Ерохин отключал телефон на ночь — для следователя это было непозволительной роскошью. Значит, причина была в другом, а именно, в перебоях со связью. Нажав на вызов, Макар нетерпеливо прошелся по комнате, пока от скрипа половиц не заворочался Илюша. Чердынцев замер на месте и стоял так, чтобы убедиться, что мальчик и Сима крепко спят.

Абонент оказался недоступен, и Чердынцев, сжав аппарат в руке, едва не выругался вслух. Следовало срочно ехать в Добринск, потому что, если его догадка окажется верной, то можно было рассчитывать на скорейший исход и самого дела.

"Он нашел ее… Он! Ну конечно… Тот, кто может войти куда угодно и тогда, когда ему это нужно… остается узнать только одно: зачем."

— Сима, мне нужно уехать ненадолго, — Макар присел на корточки и склонился к ее уху.

Девушка обняла его за шею, обдав живым теплом, от которого у Макара екнуло сердце и защекотало затылок.

— Ты слышишь меня? — Макар улыбнулся и на мгновение прижался губами к ее волосам. — Все поняла? — Когда Сима сонно кивнула, Чердынцев добавил: — Я запру вас. Так будет лучше. Ты не пугайся. Спи… Я скоро.

Он спустился и быстро оделся. Оглядевшись, отпер дверь и вышел из дома. Лицо обожгло холодным ночным воздухом. Чердынцев протер ладонью глаза и сделал шаг вперед. Тут же нога подвернулась, и его повело в сторону.

— Черт…

Он шаркнул ладонью по стене, но удержался, с размаху попав ногой в сугроб у основания дома. Раздался глухой звук, будто ботинок задел глиняный горшок. Нагнувшись, Макар разглядел присыпанного снегом садового гнома. Круглый нос с облупившейся розовой краской и аляповатая борода в сумерках выглядели довольно пугающе. Сам того не ожидая, Макар почувствовал неприятный холодок внутри.

Он присел на корточки и поднял фигурку. Повертев в руках, заметил, что внутри гном был полым, с вмонтированным крючком в глубине. «Так вот что имела в виду Сима, когда говорила о ключе и гноме!», — подумал Макар. Когда-то отец рассказывал ему, что раньше люди оставляли ключи от квартиры прямо под ковриком. Сам Макар подобного, конечно, не помнил, да и верил в такие рассказы с трудом. Шутки о том, что у каждого поколения трава была зеленее, вода мокрее, детство счастливее, а жизнь безопаснее, оставались лишь шутками. Неужели можно уйти на целый день и не переживать, что кто-то будет шарить у тебя под дверным ковриком? Или это привилегия только небольших провинциальных городков, где все друг друга знают и легко расскажут о том, кто где находился в любое время дня и ночи?