Когда однажды Мэтти спросила ее насчет песни «Всегда где ты», которая так полюбилась ее бабушке, восхищавшейся красивым дуэтом, Рэни высказалась весьма пренебрежительно по отношению ко вкладу Джуны в общее дело.

– Ее не следовало петь дуэтом, – заявила она, прогуливаясь с Мэтти по ухоженному парку вокруг Боувела. – Будь моя воля, я бы спела эту песню сама, без помех.

– Но это такая милая песня о дружбе… – начала Мэтти, но тотчас же умолкла, увидев, что лицо Рэни побагровело почти до такого же оттенка, как и красные георгины, которые растут на границе между Англией и Шотландией. – Разве я не права?

– Что ты и вообще Джо Простак[84] знаете о классных песнях, детка? Берт Фридрих, написавший эту песню, с самого начала хотел, чтобы ее исполняли соло. Задумка была такая: девушка ожидает возвращения любимого домой. И этой глупой строчки «Я заплету твои косы, если ты заплетешь мои» вначале не было.

– А почему передумали? Ты же говорила, что, если возникали споры, Рико делал то, что считала нужным ты?

– Ну, обычно так и было… Я умела его переубедить. Именно поэтому я пела первым голосом песню «Ты любишь меня». Джуна еще не успокоилась из-за этого своего поражения, а потом подвернулась «Всегда где ты». Мы тогда постоянно гастролировали, у нас было всего несколько часов, чтобы записать песню в студии, а эта мисс Я-Должна-Быть-Солисткой устроила наглый скандал, поэтому Рико пришлось пойти на компромисс. Он извинился, конечно: «В моих глазах ты звезда, эта песня должна была достаться тебе, так было бы лучше, но мы должны учитывать интересы звукозаписывающей студии…» – Рэни закатила глаза, видно было, что накопившееся за годы раздражение никуда не делось. – С помощью таких отговорок Рико ухитрялся выпутаться из любой переделки. Мы должны держать марку… Наши спонсоры нам доверяют. Мы не можем их подвести… Подумай о рисках! Блин! Как будто он что-то во всем этом понимал!

– Поэтому Джуне отдали полпесни?

– Ему казалось, что так будет честно. Я думаю, он был тряпкой, а не мужиком. Он опасался, что Джуна может отчебучить что-нибудь, если он не уступит. Каждый раз, когда Джуна решала чего-то добиться, она намекала на то, что может подмочить репутацию Рико. Эта Джуна Найт была той еще дрянью. На публике вполне профессионально играла роль бедняжки, но при любом удобном случае была готова ударить тебя ножом в спину.

Пока «Серебряная пятерка» колесила по городам Европы, до сих пор не до конца оправившимся после Второй мировой войны, ансамбль то и дело сотрясали ссоры, вспышки праведного негодования и истерики, едва не доходящие до открытого мятежа. Старушка говорила, что Джуна временами угрожала сообщить прессе пикантные подробности связи между Рэни и Рико. Учитывая, насколько кристально чистой была репутация ансамбля, в те времена огласка грозила настоящей катастрофой.

– Мы не были созданы для того, чтобы выступать вместе, – призналась Рэни в другой раз, когда они наслаждались послеобеденным чаем в Стоун-Ярдли, куда женщины отправились на автомобиле. – Мел и сыр, как ты могла бы выразиться, хотя, если начистоту, скорее открытый огонь и парафин. Я вполне нормально общалась с остальными, но с Джуной мы сразу же стали врагами…

– Без них распродажи билетов не будет. – Сложив газету, Гил подпер руками подбородок. – Я не лгу. Кольм сомневается, что мы сможем заполнить зал хотя бы наполовину, даже если к концу станем продавать билеты со скидкой.

– Зрители будут. Не сомневайтесь, – раздался довольно бодрый голос.

Мэтти и Гил повернулись. Подходившая к ним Рэни имела на удивление свежий вид.

– Откуда вы знаете?

Присев напротив, Рэни ткнула его ногу кончиком своей трости.

– Я знаю, чувак. Я звезда, и они придут, чтобы лицезреть меня. «Серебряная пятерка» – это всего лишь четыре с небольшим года из моей шестидесятилетней сценической карьеры. Наверняка люди уже забыли о скромном начале моей карьеры. Я – Рэни Сильвер, старожил сцены Лас-Вегаса, легендарная вокалистка, пусть редко появлявшаяся на телевизионном экране…

– Рэни! Весь смысл нашей поездки… – начал Гил, но пожилую леди сбить было не так уж просто.

– Весь смысл нашей поездки заключается в том, Гильберт Кендрик, что я получила шанс извиниться перед людьми, которых я, возможно, обидела в прошлом. Кто появится со мной на сцене, значения не имеет.

Гил сердито посмотрел на нее.

– Позвольте не согласиться. Я – Гил, а не Гильберт.

– А-а-а… – Рэни одарила его слащавой улыбкой, разбавленной толикой сарказма. – Моя ошибка.

Пока они завтракали, Мэтти стало ясно, что на самом деле Рэни не только не сожалеет о том, что ей не удалось извиниться перед Джуной, но и чувствует в связи с этим немалое облегчение. Прежде чем они отправились в поездку, вспомнила Мэтти, Рэни мимоходом заметила, что извиняться перед Джуной ей хочется меньше всего. Сегодня утром она выглядела довольной… Или Мэтти это только показалось? Не могла ли Рэни с самого начала запланировать ссору с Джуной? Это означало бы лучезарное возвращение и концерт без участия в нем главной соперницы…

Нет. Мэтти решила, что Рэни не может вести себя настолько расчетливо. Нет, просто таким образом она бодрится, понимая, что ситуация приняла нежелательный оборот.

– Значит, мы сейчас едем в Бат и Уэльс, а Джуну – пóбоку. Встречаемся с Чаком и Элис.

Стараясь избавиться от своих сомнений насчет Рэни, Мэтти кивнула.

– Мы потеряли время, и нам надо поторопиться. Если возникнут другие проблемы… – она избегала резких слов, не желая невзначай задеть Рэни, – хотелось бы, чтобы у нас в запасе было немного времени.

– Я разговаривал с Кольмом. В клубе все будет устроено в лучшем виде. Думаю, после встречи с Элис мне придется поехать вперед, – сообщил Гил. – Нельзя свалить всю работу на брата.

На мгновение Мэтти охватила оторопь. При мысли об отъезде Гила ей стало не по себе. Она взглянула на свое отражение в стенке кофейника из нержавеющей стали. Что с ней не так? Наблюдая за тем, как Гил и Рэни за завтраком обсуждают планы по преображению задворок клуба Кендрика в «Пальмовую рощу», Мэтти ощутила странную потребность поговорить с Джоанной. Определенно, сестра найдет во всем этом что-то рациональное. Сейчас Мэтти ужасно захотелось услышать успокаивающий голос сестры. Слишком много стряслось, чтобы не утратить здравый смысл. Джоанна подскажет, что делать дальше.

– Мне надо позвонить, – сказала она, но никто ее не слушал.

Ни Рэни, ни Гил не обратили на Мэтти внимания, когда она, выйдя из зала, направилась к парку, разбитому позади отеля. В центре его располагался фонтан в итальянском стиле. Мэтти отыскала скамейку, рядом с которой пышным цветом цвела лаванда, ярко контрастируя с серостью каменной шашечки. Она едва не выронила мобильник из руки, когда тот затрезвонил. Неужели у Джоанны случилось экстрасенсорное озарение и она позвонила первой?