и утвари. Это неолитические памятники «лесного» охотничье-рыболовческого населения без всяких признаков земледелия или скотоводства. Так как последние являются наиболее характерной чертой неолитического хозяйства, то неолит северных областей иногда называют «субнеолитом». Однако не следует северные охотничье-рыболовческие племена по этой причине считать стоящими на низкой ступени развития. Наоборот, их экономика в это время представляет наиболее эффективное использование всех возможностей их территории. Надо заметить, что в Европе, даже в период, когда земледелие и скотоводство распространялись с юга к северу до своего конечного предела, граница между земледельческо-скотоводческими и охотничье-рыболовческими племенами совпадала с границей между умеренной и полярной зонами.

Там, где природные условия позволяли, на промежуточных территориях велось смешанное хозяйство. Так, земледельцы Юго-Западной Норвегии, имевшие небольшие участки земли и стада домашнего скота, уходили из своих поселков на рыболовный сезон, занимали пещеры и скальные навесы, откуда отправлялись на ловлю трески, мерлана и другой рыбы; жители о. Готланд и Южного побережья Швеции большую часть труда вкладывали в сельское хозяйство, но значительно пополняли свой рацион за счет охоты на тюленей. В приполярной Европе пережиточный мезолит, или, как его называют, арктический неолит, сохраняется вплоть до середины 1 тысячелетия н. э.

На севере Скандинавии в 3–2 тысячелетиях до н. э. жили племена неолитических охотников и рыболовов, оставившие многочисленные изображения на скалах (петроглифы). На территории СССР наскальные изображения известны на берегах Белого моря и Онежского озера. Наскальные рисунки позволяют представить себе образ жизни их создателей, объекты охоты и других промыслов, орудия труда, средства передвижения (лыжи, лодки) и т. п. Из животных наиболее часто изображались лось, олень и медведь, в прибрежных областях дельфин, тюлень, палтус и водоплавающая птица. Люди (только мужчины, изображений женщин нет) представлены в сценах охоты, в кожаных челнах, передвигающимися на лыжах и т. п.

Поселения 3–2 тысячелетий до н. э. свидетельствуют о сезонных передвижениях охотников и рыболовов, соответствующих миграциям рыбы, дичи и т. п. Для жилья использовались пещеры и скальные навесы, но известно также множество поселений под открытым небом. На некоторых из них сохранились лишь следы костров. Это позволяет предположить, что здесь жили в крытых шкурами каркасных жилищах. Но найдены остатки и более прочных искусственных жилищ. На Северном побережье Норвегии были расположены большие поселения, состоящие из группы полуземлянок, прямоугольных в плане, с земляными стенами, снаружи обложенными камнями, и крышами из деревянных конструкций, покрытыми дерном. Полуземляночные жилища того же времени известны и в лесных областях европейской части СССР. Кроме постоянных жилищ об известной стабильности социальной жизни, несмотря на сезонные миграции, свидетельствуют большие могильники с богатым инвентарем, сопровождающим погребения.

На карте мира в эпоху неолита кроме вышеназванных евразийских можно указать много других охотничье-рыболовческих культур, носители которых не знали земледелия и скотоводства. Такова, например, среднеазиатская кальтеминарская культура в Приаралье, существовавшая в 4 тысячелетии до н. э. наряду с раннеземледельческими культурами в южных районах нынешних Туркмении и Таджикистана.

Высокоспециализированное охотничье и рыболовческое хозяйство поздненеолитического типа в недалеком прошлом сохранялось у многих племен субарктической полосы Старого и Нового Света. Таковы, например, сибирские охотники юкагиры, долганы и нганасаны, рыболовы ханты, манси, нивхи (гиляки), негидальцы, ульчи и нанайцы, а в Северной Америке — охотничьи племена алгонкинов и атапасков и рыболовческие племена индейцев Северо-Западного побережья.

В хозяйстве юкагиров важнейшее значение имела охота на дикого оленя. До прихода русских на охоте широко применялись луки стрелы, а также самострелы, петли-западни и другие ловушки, настороженные на оленьих тропах. Весной и осенью во время оленьих миграций устраивалась коллективная охота; так называемая плавь, когда вошедших в воду животных окружали и били копьями, и загон в ременные сети. Зимой была в ходу охота с помощью прирученного оленя-маньщика, прячась за которым охотник подкрадывался к оленьему стаду. Заметное места занимали также охота на водоплавающую птицу с помощью лука, дротиков и соединенных ремнями камней и рыболовство. Транспортными средствами были нарты, в которые запрягали собак (позднее оленей), долбленые лодки или плоты, различного типа лыжи. Жилищем зимой служили землянки и полуземлянки, летом — конические чумы, крытые оленьими шкурами или лиственичной корой. В пище преобладала оленина, которую консервировали вяленьем, мороженая или вяленая рыба, сезонным подспорьем служили коренья и ягоды, в особенности голубика. Одежда делалась главным образом из шкур животных, утварь — из кожи, дерева, бересты, камня и рога.

Алгонкинские племена канадской тайги до европейской колонизации жили главным образом охотой на оленя-карибу, лося, медведя, дикого барана, зайца, птиц. Для охоты наряду со стрелами и копьями с каменными или костяными наконечниками широко использовались всевозможные, иногда довольно сложные ловушки. В зимней охоте важную роль играло применение ступательных лыж — овальных или ракеткообразных деревянных рамок, оплетенных кожаными ремнями. В качестве транспортных средств употреблялись также деревянные бесполозные сани — «тобогган», в которые впрягали собак, и берестяные лодки. Жилищем алгонкинам Канады служили конические шалаши, крытые зимой шкурами карибу, а летом — березовой корой; одежду шили из шкур карибу или вязали из полосок заячьего меха; утварь делали из бересты и кожи. Дополнением к рыбной и мясной пище являлись продукты собирательства, но это занятие по своему значению далеко уступало охоте.

Иначе было организовано хозяйство преимущественно рыболовческих племен, например, индейцев Северо-Западного побережья Северной Америки (тлинкитов, хайда, цимшиян и др.). Их основным занятием было развитое рыболовство в море и устьях рек. В XVI–XVII вв. северо-западные индейцы пользовались орудиями из шлифованного камня, кости, рога и раковин; известна была и медь, но производственного значения она почти не имела. Техника рыболовства отличалась высокой степенью специализации. Для разных условий лова и различных видов рыбы имелись особые остроги, крючки, сети, запруды; применялось несколько типов долбленых из кедра лодок. Эффективные приемы лова давали много рыбы, которую вялили, сушили и коптили впрок. Подсобную роль играли морская и сухопутная охота, а также собирание ягод, плодов, кореньев, водорослей, моллюсков. Из домашних животных была известна только собака, использовавшаяся для охоты и получения шерсти. Существовало четкое разделение труда между полами. Рыбная ловля, охота, изготовление промысловых орудий, сооружение жилищ являлись делом мужчин, собирательство, обработка и заготовка впрок всей промысловой добычи, плетение, ткачество, изготовление одежды — занятием женщин. В целом северо-западные индейцы достигли такого относительно высокого уровня развития специализированного рыболовческого хозяйства, что позднее, как мы увидим ниже, перешли на стадию разложения общинно-родового строя и становления раннеклассового общества.

Общественные отношения.

Рост производительных сил, выразившийся, в частности, в переходе от присваивающего хозяйства к производящему, способствовал дальнейшему развитию общинно-родового строя. На смену раннеродовой общине охотников и рыболовов пришла позднеродовая община земледельцев-скотоводов.

Экономическую основу общества по-прежнему составляла родовая собственность на землю. Поля и