то время, когда мы не вместе. — Он набрал полную грудь воздуха и решительно подытожил: — все остальное — принадлежит тебе. Да, Мэм, это то, чего я хочу.

Он видел растущую теплоту в ее глазах, чувствовал ее уважение и удовольствие. Она вздернула подбородок, распрямила плечи, беря на себя ответственность за него. Он знал это чувство. Нечто похожее он чувствовал сам, когда товарищ по команде доверял ему прикрывать его.

От понимания, что он может доставить ей такую радость, сомнения разума смолкли.

****

Анна лежала в своей постели, положив голову на плечо Бена, а руку на его грудь, и поглаживала его жесткие волоски. Его дыхание замедлялось — Бена одолела дремота. Его запах смешался с мускусным ароматом секса и легким чистым запахом ее простыней.

Удовлетворение было таким же сильным, как и объятья Бена, прижимающего ее к себе во сне. Секс на этот раз был… чем-то большим, чем просто секс. В нем появился новый элемент.

Она потерлась щекой о его плечо. Это то, что люди называют «занятием любовью».

Она всегда оберегала связь между собой и своими рабами, состоящую из привязанности и заботы. В какой-то мере это была любовь, но так она любила и свою семью.

То, что она испытывала к Бену, было совсем другим. И ее оценочная шкала, основанная на оружии, оказалась неожиданно точной.

Она говорила, что первый секс — это как оружие 22-го калибра. Она училась стрелять из этого чудесного маленького револьвера 22-го калибра. Он прост в обращении. Безопасный, не имеет ощутимой отдачи или других сюрпризов. Неплохая точность. И он оставлял маленькие аккуратные дырки в мишени.

Но сегодня все становилось серьезным, дело шло к… любви, и действительно казалось, что она стреляет из «Смит энд Вессона» 44-го калибра в затемненном тире. «Я думаю, что ты заботишься обо мне, и я очень забочусь о тебе. Так что да, Магнум 44-го. Ты больше ни с кем не встречаешься, и я тоже. Мы друг у друга единственные. И я буду твоим рабом». От его слов у нее зазвенело в ушах, как после взрыва, а глаза словно заслезились от пламени. Разрыв снаряда будто уничтожил ужасные дыры, которых так много было в ее жизни.

Была ли она готова к такому повороту?

Нет, нет. На самом деле не была.

Но, в конце концов, сейчас она здесь, в его объятьях. Они прошли этот путь, хотя она сопротивлялась на каждом шагу. Хитрый сабмиссив. И она ничего не стала бы менять в этом путешествии.

И в Бене тоже.

Она все еще не хотела заводить другого раба, и он точно не был тем, кого она выбрала бы на эту роль, и она, конечно же, не планировала позволять одному из них стать ее любовником.

Но Бен ворвался в ее жизнь, привнося изменения налево и направо. Он подарил ей общение с Бронксом — пушистым малышом, с которым можно было поиграть, побаловать и обнять. Каждую ночь Бен бывал у нее дома, или она оставалась у него. Он наполнял ее вечера смехом, разговорами и тихим общением. Совместный сон и прогулки создали между ними близость, которую она не позволяла себе многие годы.

Может, потому что она доверяла ему больше, чем своим рабам. Он мог быть не во всем с ней согласен, но у этого мужчины был твердый характер. Он обладал честью, искренностью и преданностью.

Она восхищалась им, уважала его, ей нравилось в нем все, начиная с его тела и заканчивая его спокойной стабильностью.

И ее ужасала мысль о том, чтобы потерять его теперь, когда он завладел ее чувствами.

Даже когда была меленькой девочкой, она знала… знала… каково это, когда кто-то или что-то вырывает твою любовь с корнем. Возможно, именно поэтому ее немногочисленные попытки завести любовников на службе и в колледже не увенчались успехом. Сама того не ведая, она избегала риска испытать такую боль.

Но сейчас она осознанно рисковала. Ради Бена.

Она придвинулась немного ближе, вдыхая его запах и слушая медленный стук его сердца. Пожалуйста, пусть все получится. Пожалуйста.

Глава 14

Анна откинулась на спинку компьютерного кресла, внимательно глядя в монитор. Ветер трепал занавески, принося запах моря и стук проливного дождя. Хотя близился полдень, небо было почти таким же темным, как и ночью. Какой чудесный день, чтобы остаться дома.

Более того, все выходные стояла чудесная погода, на море царил полный штиль. Они заплывали в маленькие бухты и устраивали там пикники, плавали под звездами, занимались любовью… везде. И ей удалось многому научить Бена: как быть рабом, каковы ее требования, каков протокол. К тому времени, когда они вернутся в «Царство Теней» через пару недель, он будет чувствовать себя комфортно в своей роли.

Вероятно, сегодня ему было не очень комфортно. Бедный Бен.

Несколько часов назад, на рассвете, он повернулся, увидел надвигающийся шторм и выскочил из кровати. Собравшись за полчаса, он отправился в парк Сограсс.

Б.Л. Хауген. Анну загипнотизировала и одновременно потрясла серия его фотографий «Хаос Войны». Теперь, когда она знала, что фотоработы были запечатлены не фотожурналистом, а кем-то, кто действительно пережил этот кошмар, она сомневалась, что сможет смотреть на них без слез.

Две недели назад она поехала вместе с ним на съемку, и это было очень познавательно. Она всегда восхищалась тем, как красиво Б.Л. Хауген использует свет, чтобы передать эмоции. Ее любимой фотографией была пантера, готовящаяся к прыжку. Позади животного, высоко в небе, громоздились черные, зловещие грозовые тучи. Фото запечатлело вечный, но мимолетный миг перед насилием и смертью.

В прошлое воскресенье она сама убедилась в том, как много времени, усилий и забракованных снимков требуется для получения одной идеальной фотографии. И бедняга весь сегодняшний день провел на улице под проливным дождем.

Что ж, а ей как раз нужно было в тишине поработать над проблемой Узури.

Некоторое время спустя она услышала, как открылась входная дверь.

— Анна, это я, — позвал ее Бен. — Со мной твоя мама.

Ее пальцы замерли над клавиатурой. Но она уже запустила поиск и не могла свернуть окно.

— Поднимайтесь наверх. Я в кабинете.

Дверь закрылась. И на лестнице послышались глухие шаги.

В комнату вошла мама, держа в руках закрытую хлебную форму. Вслед за ней появился Бен.

Анна принюхалась.

— Это запах бананового хлеба? — Главное преимущество проживания в непосредственной близости от родителей — немного материнской заботы.

— У моей дочери всегда был отличный нюх, — одетая в светло-персиковые шорты и