Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С силой он быстро опустил лезвие, разрезав еще исходящий паром мозг прямо посередине. Два куска разлетелись в стороны, сочась серой жидкостью. Они показались девушке похожими на странных, потусторонних рыб, вытащенных из жуткого моря.
Опустив нож для разделки мяса, повар взял одну половину мозга и положил ее на тарелку перед Джейсоном.
Вторую половину он передавал из рук в руки по всей длине стола, пока она не достигла цели.
Девушка смотрела вниз на препарированный мозг Лары, который колыхался на ее тарелке, как желе. Атос прошептал ей на ухо:
- Настало твое время, мой дорогая. Не подведи меня...
Ее сознание перевернулось. Видения матери и отца проплывали, как фантомы, среди тумана. Она слышала, как они плачут, глубоко в недрах ее разрушающейся психики. Они оплакивали потерю, которую не должен понести ни один родитель. Время остановилось. Не только в сознании девушки, но и в ее понимании судьбы родителей, если она провалит это испытание. Ее боль будет ужасной, но она закончится в момент смерти. А вот их боль...
Они будет ощущать ее, как ядовитый ветер, каждую мучительную секунду отмеренных им дней до самой смерти.
Нет!
Они не потеряют еще одного ребенка.
Черт побери, не потеряют!
Ее мысли затуманились, но зрение прояснилось, сердцебиение замедлилось. Она почувствовала, что глубоко внутри нее приоткрылась дверь во что-то темное и страшное, совсем чуть-чуть, не больше. И она готова была впустить в себя эту мглу. Во имя выживания. Своего выживания.
Девушка глубоко вздохнула, взяв нож и вилку.
И принялась за еду.
ДЖЕЙСОН
Он наблюдал за всем происходящим словно через призму. Было ощущение, что он заперт в чужом теле. Сторонний наблюдатель. Немой свидетель ужасов, происходящих на столе. Джейсону пришло в голову, что он, должно быть, сошел с ума в какой-то момент во время празднества, потому что чувствовал нечто такое, чего до этой ночи не вызывали в нем ни кровь, ни разврат.
Отвращение.
Застыв в шоке, он смотрел как счастливые трапезники тянут, рвут, режут его прекрасную Лару на тысячи кусочков прямо у него на глазах.
Он уже видел подобные зверства. Много раз он делал подобное своими руками, но почему-то... почему-то это было по-другому. Он потерял свои яйца. Потерял вкус к этому. Одно дело - разделывать незнакомца, как рождественскую индейку, но совсем другое - смотреть, как это происходит с тем, кого ты...
...любил?
Нет... нет, он не любил Лару. Ни за что, блядь. Он сошел с ума, вот и все. Джейсон никого не любил. Ни своих родителей, ни своих "друзей", ни даже эту зарезанную девушку на столе. Она была его проектом. Даже его музой. Существо, которым можно восхищаться в его свирепости, и которое его ставленники возносили до величия, но это было все, и ни хрена больше.
Любовь?
Любовь - это общественная конструкция, пригодная только для демонтажа и высмеивания. У него не было времени на такие вещи, и он был чертовски уверен, что если он не хочет послужить десертом для этих людей, то, черт возьми, хоть с трудом, но должен проглотить это. Они не сломают его. Никто не сломит Джейсона. Даже группа каннибалистических пиздюков с серебряными ложками во рту. Конечно, они смогут сломить его тело. И он не сомневался, что так и будет. Но его разум, его сердце, его дух...
Никаких, блядь, шансов.
Мертвая сука на столе ничего для него не значила... Ни черта... Она была всего лишь очередной игрушкой... его любимой игрушкой, да, но всего лишь очередной...
Улыбка Лары ярко вспыхнула в темноте его сознания, красивая, живая, умная, озорная.
Даже сквозь вонь дерьма, кишок и свернувшейся крови ему казалось, что он чувствует ее запах. Не ее духи. Нет... что-то большее. Ее сущность. Запах настоящей женщины. Сильный и такой манящий.
Призрачная Лара снова сверкнула миллионноваттной ухмылкой в его сознании. Он уставился на бесформенную груду мяса, костей и измельченной плоти на столе.
И его сердце оборвалось.
Нет!
Блядь, нет!
Я не любил ее!
Я выше любви, выше ее!
Я Джейсон!
Я хищник!
Я выше их всех!
- Вы кто, молодой человек? - спросил Атос.
Я что, говорил вслух? Должно быть, да.
Они не сломают меня! Не сломают!
- Пожалуйста, - пробормотал он, когда половина мозга Лары была положена на его тарелку. - Пожалуйста, не надо. - Он с ужасом смотрел на содержимое своей тарелки, наконец понимая, что это... этот бесполезный кусок плоти... все, что осталось от его девушки. Его любви. - Пожалуйста... - взмолился он, ненавидя себя за то, что эти слова сорвались с его трясущихся губ.
- О, мой дорогой, прекрасный мальчик... не жди пощады. Ты будешь есть, - кивнул Атос, и через несколько секунд вилка была прижата к левому веку Джейсона. Один быстрый толчок, и она погрузится внутрь. - Или ты будешь съеден.
Он чувствовал, как слезы текут по его лицу, обжигая щеки, отравляя губы своим горьким вкусом.
Слабый, хрупкий, маленький.
Сейчас он стал тем, что всегда ненавидел. Все, над чем он насмехался. Молодой парень потянулся к его тарелке, взял столовые приборы и отрезал кусочек мозга Лары. Он проткнул его вилкой и поднес ко рту Джейсона. Тот перевел взгляд с Атоса на парня, на ублюдка, жаждущего проткнуть его глазное яблоко, и на девушку, сидящую напротив него на другом конце длинного стола, которая уже дожевывала то, что осталось от его дорогой Лары. Она кривилась и морщилась так, словно ее вот-вот стошнит, но в то же время эта пизда еще и улыбалась.
Джейсон широко раскрыл глаза.
ДЕВУШКА
Она проглотила последний кусочек мозга и пристально уставилась в свою тарелку. Темно-красная жидкость, которая вытекла из мозга Лары, пока она расправлялась с едой, размазанная по тарелке, была похожа на пятно Роршаха[9]. Ее разум выстраивал образы в густом мозговом супе, уже застывающем на изящной фарфоровой тарелке, и ей было интересно, какие выводы бы сделал психиатр из ее подсознательных размышлений. Несколько дней назад, до того, как все
