— Я не буду иметь к этому никакого отношения.

И вдруг ее осенила страшная мысль, Елизавета резко повернулась к Сесилу, впилась взглядом в его лицо:

— А… не ваших ли это рук дело?

Тонкое, умное лицо канцлера вытянулось и тут же превратилось в маску, всегда чуть вопросительный взгляд его больших глаз стал жестким, губы чуть дрогнули даже не обиженно, а слегка презрительно. Сесил выпрямился, склонил голову и произнес бесстрастным голосом:

— Тем более вам лучше провести расследование. Но полагаю, Ваше Величество, мне стоит подать в отставку. Прошу принять ее.

Елизавета испугалась, по-настоящему испугалась! Она ни в коей мере не желала обидеть Сесила, он слишком дорог и нужен ей, королева уважала своего канцлера и не могла представить завтрашний день без этого умницы.

— Сесил, нет! Уильям, простите глупость, которую я произнесла, я не в себе!

Сесил все так же молча поклонился:

— Позвольте мне удалиться, Ваше Величество.

— Нет, нет, нет! Пока не услышу, что вы забыли о той глупости, что я сказала, я вас не отпущу!

— Я дождусь окончания расследования, Ваше Величество, и тогда вернусь к этой просьбе.

— Уильям, вы нужны мне, по-настоящему нужны. Вы единственный, на кого я могу положиться в этом рассаднике льстецов и лгунов!

Сесил ушел, а Елизавета еще долго размышляла, но не о попавшем в перипетию Роберте Дадли, а об Уильяме Сесиле. Как она могла оскорбить подозрением того, кто, по сути, спас ей жизнь? И теперь он спасет ее репутацию. Канцлер прав: нет ничего страшнее, чем позволить связать имя королевы с убийством женщины, мешающей ей сочетаться с любовником браком. На всякий роток не накинешь платок, никто не поверит в непричастность любовников к этой гибели.

А если бы Эми Робсарт не свернула себе шею на лестнице в старом доме в Камнор-Плейс, а просто тихо умерла через пару месяцев? Елизавета честно ответила себе, что вышла бы замуж за Роберта Дадли. И сделала его королем? Конечно, Роберт вполне подходит для этой роли. А дальше? Родила пяток детишек, будучи то и дело беременной, страшно ревновала бы мужа к каждому его вольному взгляду… И так уже посмеиваются над ее влюбленностью.

И тут она отчетливо увидела себя со стороны: вцепившаяся в своего Роберта женщина, ревнующая его ко всем подряд, готовая выполнять если не любую прихоть, то любое его желание. Господи, как она, должно быть, смешна! Елизавета живо представила, как посмеиваются над своей королевой за глаза придворные. Но как заставить себя не искать общества Дадли каждую минуту, если так хочется его видеть, если сердце рвется к нему?! Как можно не подчиниться этому вкрадчивому теплому голосу, этим рукам, этим глазам?..

Она готова была принести в жертву свои женские амбиции, растаять в руках любимого, но никогда не задумывалась, что придется пожертвовать еще и возможностью править. Дадли станет королем, а она при нем королевой? Мгновенно всплыли в памяти отец, Сеймур, Филипп. И Елизавета вдруг поняла, что не хочет быть просто королевой при короле, она хочет быть королевой сама по себе! А Роберт? Ему предстояло оправдаться в обвинениях.

Сам Роберт Дадли вошел к королеве, как всегда, без разрешения и предупреждения. Глаза его горели:

— Бэсс, они собираются провести расследование смерти Эми! И утверждают, что я должен оправдаться в непричастности к нему!

И Елизавета решилась, она уставилась в лицо возлюбленного так же, как недавно смотрела на Сесила:

— А вы непричастны?

Всего на мгновение его глаза дрогнули, и этот миг объяснил королеве все, что она хотела знать. Елизавета ужаснулась своему пониманию, ее глаза тоже дрогнули. Роберт уже пришел в себя и воспользовался растерянностью королевы, он схватил ее в объятия, горячо зашептал:

— Ради обладания тобой я готов на все, Бэсс! Давай немедленно поженимся, и все заткнутся!

Она растерялась:

— Но, Роберт… ты только что овдовел…

— Наплевать! Ты же дочь своего отца, король Генрих никогда не считался ни с чьим мнением, поступай так же! — Почувствовав ее сомнения, он стал более настойчив. Его руки горячо стискивали грудь королевы, губы покрывали поцелуями ее шею, отыскивая местечки, которые особо ее возбуждали, а в голову одновременно впечатывались слова: — Перестань обращать внимание на чьи-то разговоры, иначе они никогда не позволят тебе сделать меня королем.

И тут Елизавета очнулась. Он не оправдывался, не отрицал свою вину, он не думал о ее репутации, ему было безразлично все, кроме возможности надеть корону! Неожиданно холодно отстранившись, королева произнесла:

— Сэр Дадли, все же вам придется покинуть двор на то время, пока будет идти расследование. Если по его окончании вашей вины не найдут, вы вернетесь.

На мгновение он замер, потом резко выпрямился, насмешливо блеснув глазами:

— А если найдут?

Никто не знал, чего стоило Елизавете ответить:

— Понесете заслуженное наказание.

Дадли поклонился:

— Я невиновен, Ваше Величество, надеюсь, это докажут. И всегда буду любить вас, Бэсс, до конца своей жизни, куда бы вы меня ни сослали.

Едва за Робертом закрылась дверь, Елизавета упала в кресло, заливаясь слезами. Из-за тяжелой портьеры к ней метнулась верная Кэтрин:

— Ваше Величество, если сэр Дадли действительно не виноват, ему нечего бояться. Но вы правильно сделали, Ваше Величество!

— Но он хочет стать королем…

— А как же иначе?

— А я хочу быть королевой!

Кэт чуть растерялась, у нее не было хваткого государственного ума Сесила, не было и цепкого женского, как у самой Елизаветы.

— Это мешает?

— Конечно, — звучно шмыгнула носом королева. — Став королем, он будет первым, а я второй!

О, господи, о чем она сейчас думает?! Любовник под подозрением в убийстве, она сама тоже как его если не пособница, то единомышленница, а королева страдает, что может стать второй при первом!

А Елизавета действительно попала в одну из самых своих сложных жизненных ситуаций. Даже сидя в Тауэре в ожидании смерти, она сомневалась меньше. Теперь ей предстояло решить, что для нее важнее — любовь или власть. Королева вдруг отчетливо поняла, что гордость и стремление к власти, поднявшие семью Дадли до самого трона Англии, так нравившееся ей его ощущение себя господином всех людей вокруг, станут непреодолимой преградой между ней и Робертом. Он хочет властвовать над всеми, и над ней в том числе? Но совершенно не думает о том, что этого же желает и она, только для себя! Елизавета никому не могла позволить стать властелином над ней самой, иначе это была бы не она!

И пока не видела, как можно сделать Роберта Дадли своим мужем, не потеряв при этом трон для себя лично. То жалкое подобие власти, которое ей осталось бы, стань он королем, Елизавету не устраивало. Ситуация была неразрешимой. Как истинная женщина королева все же нашла единственно возможный выход — ждать.