Ирина Михайловна отдалась в первый же день отдыха, у нее не было выбора. Любая бы так сделала. Она, мол, была не в силах противостоять напору и натиску в номере, где всё было настроено на измену.

Однажды, сейчас точно и не вспомнить когда, где, но было это с Виктором Александровичем Макеевым, следовавшим в плацкартном вагоне из Иваново, города невест, в Ленинград, где он проживал в тот период времени со своими родителями, и девчушкой лет 16-17, следовавшей на присягу к молодому человеку, которого совсем недавно забрали в Армию и часть которого находилась в Балагое. Девчушка была ещё совсем неопытной, ребенком, из простой русской семьи, которая зачем-то за день призыва своего парня отдалась ему… Виктор Александрович, уже будучи молодым чекистом, провел «на ура» мозговой штурм. Заманив девчушку в Ленинград, уже в день приезда он вовсю драл, извините, пожалуйста, за грубость, но другого слова и не подобрать, во все места и во всех позах и разными способами, словно это была первая брачная ночь с невестой. Девчушку он продержал у себя с неделю, обучая нехитрому делу так, словно она проходила экстерном курсы радистки, которую должны были срочно отправить на фронт. Работа, работа, работа… И вся учеба сводилась только к работе.

Естественно, Виктор Александрович неоднократно хвастал своей победой над провинциальной дурочкой перед старшим другом, который по-тихому завидовал ловеласу Макееву, молодому, опытному и успешному в амурных делах мужику.

Да, так вот, Игорь Витальевич, муж Ирины Михайловны, был диаметральной противоположностью Лобову и Макееву. Он был обычным технологом на конфетной фабрике, носил очки и имел здоровенную лысину и сутулую спину. Ни разу в жизни он не был замечен в измене жене, с которой они жили – не тужили, но только детей у них, почему-то не было.

Тесть иногда называл Игорька то импотентом, то пидарасиком, намекая постоянно на то, что надо бы им провериться, сходить к врачу и решить вопрос с детьми, т. к. годы летят и есть возрастные ограничения у женщин, когда заводить детей они либо не должны, либо уже не могут.

* * *

Из Египта Николай Михайлович вернулся выжатым как лимон, загорелым и похудевшим на 7 кг, а Ирина Михайловна – беременной и счастливой. Ей было хорошо, очень хорошо. Она верила в счастливое будущее, но тогда ещё, бедняжка, даже не догадывалась, что для Лобова там места не было. Бросит он её после лечения четырех зубов и информации о том, что заделал ребенка… Вот, гад!

Нина Вениаминовна Шустикова была на 4 года моложе Ирины Михайловны и внешне выглядела как её младшая сестра или даже дочь. Она была стройной, кривоногой брюнеткой с густыми бровями, волосатыми руками и ногами и пышной грудью. Ходила она всегда быстро, движения были короткими, решительными, молниеносными. Решения принимала моментально, не задумываясь. Такой вот конь с яйцами, всегда готовая к действиям исключительно наступательного характера.

В людях она ценила прямоту, искренность и деньги. Причем деньги реальные, а не мнимые, не показные и не те, что в рублях, а обычные деньги, доллары, евро, английские фунты стерлингов.

Она знала толк в роскоши, знала цену себе и своей профессии, точнее – своим услугам. Нина Вениаминовна ещё прекрасно знала иврит и всех своих родственников, в том числе и по линии мужа.

В общем, это была ещё та «штучка».

С Ириной Михайловной она дружила не только потому, что вместе они уже работали более 7 лет, но и потому, что старший брат Ирины Михайловны приходился двоюродным братом её мужа Станислава. Вот такие были узы у подруг, которые рассказывали друг дружке всё, абсолютно всё, и даже про секс, про редкие запоры, првзгляда. Он оценил достаточно высоко по сексуальной привлекательности, как женщину, и Настю Левочкину, и Ниночку Шустикову, и любую другую из подруг Ирины Михайловны, которые вели половую жизнь и были ещё привлекательны для мужчин-ебак.

Женская красота бывает разной. А о женской привлекательности и говорить не приходится. Часто мужчины клюют на тех, кто рядом с ними испускает определенные импульсы, сигналы, флюиды и, конечно же запахи. В это сложно поверить, но каждый человек имеет своё биополе, которое, с одной стороны, его охраняет, а с другой стороны – контактирует с биополями других существ, и не обязательно с людьми.

Но это – другая история, о которой подробно рассказывалось в романе «Так уж бывает», и кому интересно, тот может прочитать о всяких там штучках-дрючках, о том, как, например, можно читать чужие мысли или про гипноз и пр. дребедень, на которую в этом произведении нет даже места.

Николай Михайлович был далеко не первой свежести, но в нем угадывалась мужская стать, воля и характер. Была какая-то харизма, что ли?! А может быть и не харизма, а просто он был ладно скроен и аккуратно одет?! Или это было связано с запахами мыла, или с чем-то ещё, но женщины, находившиеся рядом с Лобовым, ощущали легкий трепет, контактируя с учёным, с пенсионером, дружившим с физкультурой и имевшим хорошую военную выправку, то и дело стрелявшим глазками по дамским аппетитным местам.

Никто особенно не обращал внимание на его рост, т. к. полно в жизни мелких баб, которые хоть и пытаются в жизни заарканить самцов высоких, могучих и видных, но практика показывает, что мелкие мужички в жизни более успешны и они гораздо денежнее красавцев-гигантов.

Природная жадность, или, если хотите, скаредность, в Лобове была заложена и проявлялась во всем, но, что удивительно, он умело маскировался, а большинство людей не являются профессиональными психологами.

Когда Ниночка узнала, что Иришку обрюхатил Лобов, то она сначала взорвалась от негодования. Буря негативных эмоций выплескивалась из практичной и деловитой женщины. Она не могла понять доброты и глупости подруги, разрешившей овладеть ею старому пердуну. Более того, уже через месяц-полтора после того, как Лобов вылечил все свои зубы и прекратил визиты к стоматологу, стало ясно, что Иришка будет рожать, но одна и без Лобова. Урод!

Но вместе с негативными ассоциациями и чувствами стали появляться все признаки женского любопытства. Интересно, а чем же таким-эдаким мог покорить её неприступную для всех подругу этот сморчок с брежневскими бровями?