где-то, что в Николае Павловиче и русской-то крови было чуть больше шести процентов, а уж что там от Романовых оставалось — вообще непонятно. В самом Николае Втором и одного процента русской крови нет, а уж сколько в моем двойнике, даже и предполагать не возьмусь.

Повернувшись к моему двойнику, императрица улыбнулась:

— Тебе, правнучек, вообще бы помалкивать. Сам виноват, что до такого дошёл, если не к коронации готовишься, а на больничной койке лежишь. И радуйся, что тебя достойный человек заменит, да твои фортели покроет. И среди потомков твое имя станут с уважением произносить, а не с презрением. В общем, я заявляю. Подходит претендент.

— Рано нам еще об Александре Борисовиче судить, рано, — ворчливо сказал Николай Первый. — Он ещё и венец на голову не возложил, а уж как править станет — один бог ведает.

— Ответишь? — взглянула на меня Екатерина, и я вдруг понял что могу говорить. Вот только что тут скажешь? — Так и будешь молчать?

— А я... ваши величества, — подбирая слова, произнёс я, — в цари не лез. Да меня особо и не спрашивали.

— На Руси в цари умные люди никогда и не лезут, — развеселился Николай Павлович, правда уже через секунду улыбка пропала, а император поморщился. — Думаете, господин цесаревич, я в императоры лез? Я два месяца брата Константина уговаривал, чтобы он царство принял. Плохо у нас цари заканчивают, очень плохо... Но главное не это. Я тоже благословение своё даю.

— Хорошим царям, выбора лучше и вовсе не давать, — хмыкнула Екатерина, а затем поглядела на меня в упор и во взгляде её читалась грусть. — Коли корона в руки попала, ее непременно на голову следует водрузить, это следует запомнить. А как корона из рук ушла, так и головы лишишься, а без государя нет царства Российского, а Россия превыше любых капризов наших и чаяний.

Интересные новости. Понимаю, что Николай Павлович был уверен, что трон займет его брат Константин и не жаждал получить власть, но Екатерина-то? Ведь она заговор организовала, чтобы супруга, Петра Третьего свергнуть. Или я чего-то не знаю? Получается, что все было не так просто, как я читал в книгах и потом пересказывал детям?

— Александр, у тебя дар имеется? — спросила императрица.

Мы с моим двойником посмотрели друг на друга. Кого это Екатерина Великая спрашивает?

— Нечего переглядываться. Я спросила того из своих потомков, кто на престол скоро взойдёт, а не на больничной койке усыхает, — Хм она что, меня своим потомком считает? Похоже, истинный наследник тоже был озадачен.

— Не уверен на сто процентов, но кажется, я могу неправду почуять, — осторожно признался я, потом пояснил. — Если мне врут, меня словно бы колет.

— Хороший дар, — одобрительно кивнула императрица, потом вздохнула. — Только, тяжелый он. Хуже только у дедушки твоего, что в будущее может заглянуть... — она нахмурилась. — А ты, Сашенька, как на престол сядешь, дар этот тебе мукой покажется. Жди, что ежедневно — да что там, ежечасно тебя колоть будет. Что придворные твои, что подданные, каждую секунду будут пытаться пыль в глаза пустить. Но самое скверное, что ты этой пыли и сам радехонек будешь. У меня никакого дара отродясь не было, но я по глазам видела — врут мне, или нет. Но иной раз сама считала, что лучше ложь, чем правда.

Вот в это я охотно поверю. И в моем мире многие «власть предержащие» прекрасно знали, что им врут, но их это вполне устраивало.

— А у тебя, внучек, дар есть? — поинтересовалась Екатерина у Николая Павловича.

— Нет у меня никакого дара, — смущенно отозвался император. — Да и не верили в наше время, что у кого-то волшебный дар может случиться. А если бы и был, то святейший Синод взбунтовался бы. Кажется, младший братец имел талант к математике, но не захотел его развивать. Дескать — зачем брату государя какая-то математика?

Как историк я сейчас был вне себя от счастья. Вот такие мелкие подробности, а столько удовольствия. Подумать только, у Михаила Павловича, которого именовали «рыжий Мишка», имелся талант математика? Он же, если верить источникам, по завершении учебы заколотил книжный шкаф досками крест-накрест? Впрочем, одно другому не мешает.

— А я умею личины менять, — проговорил истинный наследник, перетягивая внимание на себя. Решил, видимо, не дожидаться, пока матушка-императрица сама обратится к нему.

— Личины менять? — заинтересовалась Екатерина Великая.

— Ну, не менять, сам-то я такой же, как есть, — признался двойник. — Просто, все кругом думают, что здесь не я, а кто-то другой. Вот, посмотрите-ка...

Я видел Александра в том же обличье, в каком он и был, но похоже, мои царственные «предки» узрели что-то иное.

— Браво! — с восхищением поаплодировал Николай Павлович. — Я даже растерялся — кто из вас моя бабушка?

— И я решила, что вместо кресла зеркало стоит, — призналась императрица.

Видимо наследник прикинулся Екатериной Великой.

— А я ничего не увидел, — признался я.

— Так коли ты правду от лжи отличить сможешь, так и ложную личину разглядеть сможешь, — резонно объяснила Екатерина.

А вот я до этого не додумался... Любопытно, может, наша горничная Дуняша тоже умеет отличать правду от лжи? Хотя, Кутепов вряд ли ошибся бы, и её умение действительно касается только личин.

Но кажется я что-то понял. Если это не галлюцинация, то меня попросту благословляют на трон. По крайней мере, другого смысла в этой встрече сложно уловить.

— Александр, — обратился я к истинному наследнику, — вы зла на меня не держите, что я место занял. Меня и так моя жизнь устраивала.

— Учиться тебе Сашенька еще государем-то быть, учиться, — горестно вздохнула императрица. — Настоящему-то царю все равно — злится на него кто-то или нет.

Я только пожал плечами. Кто бы здесь спорил? Мне до настоящего государя расти и расти. Но почему-то казалось важным, чтобы истинный наследник престола, лежавший в коме, не злился и не держал камня за пазухой.

— Не сержусь, — глухо сказал наследник и я, к своему удивлению, не ощутил укола. — Правь уж. Не возражаю.

— А коли не злишься, так свой дар передай двойнику, — предложила вдруг Екатерина Великая. — Тебе уже незачем, а ему все средства пригодятся.

— Как это я свой