– Ну, напугал. Скажи еще, что будешь меня пытать как-нибудь сексуально – и я окончательно запаникую, – пожала плечами я. – А где тут я? Ты можешь прямо сейчас показать мне меня.

– Найди Сухаревский переулок, – посоветовал он. Я передвинула карту, примерно представляя, где может быть эта улица. Рядом с метро Сухаревская, наверное?

– Мы сейчас тут?

– А ты даже не поняла, где именно ты находишься? Эх, надо было мне ничего тебе не говорить, – посетовал Ярослав в притворной досаде, но я его почти не слушала. Все мое внимание сосредоточилось на маленькой синей точке с координатами, помигивающей среди домов именно там, где Страхов и сказал.

– И это могут все? – вытаращилась я, протягивая руку к сумке. – Просто узнать место по телефону. Я слышала о таких программах, но не думала, что они могут работать с такой точностью.

– Это не те программы. Просто аналог одной из тех, с которыми работают спецслужбы. Использование ее не слишком-то законно, – сообщил Ярослав очень серьезным тоном. Я посмотрела на него с пониманием. Он сильно рискует, открываясь мне.

– Почему ты это делаешь? Почему говоришь мне все это? – спросила я, доставая из сумки свой телефон. Я достала дешевый смартфон с несъемной батареей. Что можно сделать? Я задумалась, затем кивнула, открыла крышку. Телефон выключился, крышка была частью цепи, но мне показалось этого мало. Я выковыряла из корпуса телефона симкарту и с изумлением пронаблюдала за тем, как сигнал на экране неожиданно погас. Мой сигнал.

– Я делаю это по одной простой причине. Почему бы тебе самой не попытаться угадать ее? – предложил Страхов. Чертова привычка отвечать вопросом на вопрос. Что за человек.

– Ты мне так сильно доверяешь? Поэтому?

– Я не доверяю никому. Тебе – больше, чем многим другим, но все же нет, – он слегка кивнул, предлагая мне продолжать.

– А кто придумал эту программу?

– Я сам ее написал, – сообщил он мне.

– Ты не экстрасенс? – спросила я. – Совсем-совсем не экстрасенс?

– Господи, Василиса, ты как дитя. Я ни разу в жизни не видел ни одного экстрасенса. Допускаю, что где-то они могут быть, и все же если на моем пути появился бы настоящий экстрасенс, я бы сначала потратил немалые силы на то, чтобы найти его фокус.

– Звучит устрашающе, – поежилась я. – Никогда? Ни одного?

– Хочешь поговорить про экстрасенсов? – усмехнулся он. – Изволь, тем более нам с тобой еще много раз с ними предстоит общаться на шоу. На моей практике я встречал экстрасенсов трех типов. Первый, не самый многочисленный, но зато самый забавный, – люди, которым в свое время посчастливилось что-то там пару раз угадать, и они решили, что теперь они что-то там видят. Они просто верят в это, Василиса. Но верят неистово. Так, что любые обломы записывают в случайности, а любые совпадения в собственные победы. Говорить с ними невозможно, но и не надо, ибо большая часть людей очень быстро вычисляет в них психов. Вторая группа – самая многочисленная и, так сказать, эффективно работающая на ниве предоставления народонаселению чуда.

– Чуда? – усмехнулась я.

– Зря смеешься, Василиса Премудрая. А чем мы, по-твоему, занимаемся? Торгуем утешением, торгуем чудом. Торгуем счастливым будущим и понятным прошлым. Вторая группа вполне осведомлена о том, что магические возможности их весьма и весьма ограничены, отчего пользуется разнообразными трюками и фокусами, а также вовсю использует психологию и прочие околонаучные знания. Однако частично такие люди все же верят, причем вполне искренне, что они – другие. Не такие, как все. Что чем-то они все-таки одарены. Отчасти такая вера проистекает от того, что периодически кто-то из их клиентов сообщает о совершенном ими чуде. Отчасти это просто естественное стремление любого из нас выделяться из толпы и быть не таким, как все.

– Мы все – особенные, но доходить до такого! – покачала головой я. – Есть и более простые способы показать свою индивидуальность.

– Мы все, в большей мере, чем ты думаешь, одинаковые. Различия почти неразличимы, прости за тавтологию. Но я продолжу. Могу привести примеры. Вот смотри, одна знахарка в свое время поразила меня тем, как хорошо она умеет диагностировать те или иные заболевания. Буквально посмотрит на человека – и диагноз. Буквально рентген. Потом выяснилось, что она в советское время работала медсестрой в больнице, такого нагляделась, что для нее теперь все это пара пустяков. Кстати, большинство профессиональных врачей тоже могут поставить диагноз по виду пациента. Цвет кожи, налет на языке, желтизна в глазах, отеки, одышка, дряблость мышц – о, как много можно по этому сказать.

– И ты говоришь?

– Конечно, – кивнул Ярослав. – Кстати, ко мне чуть ли не каждый день приходят люди с сообщением о том, что я то их спас, то их семью, то я предвидел что-то, то помог принять правильное решение.

– Моя тетя, – пробормотала я. – Ты отправил ее на операцию.

– У нее был ужасный, землистый цвет лица, – кивнул Ярослав. – Я не специалист, но могу сказать по опыту: всех женщин постарше можно гнать к гинекологу со словами «у вас пробой в женской ауре», и потом в любом случае от этого будет польза.

– Ты циничен.

– Я? Да, – кивнул Ярослав. – Но ты так и не сказала, почему я тебе решил все это сказать?

– Любовь? – предположила я, но таким явно комедийным тоном, что Страхов только усмехнулся.

– Скажем так, не без этого. И все же…

– А к какому типу экстрасенсов относишься ты?

– К самым сильным, моя дорогая. К самым сильным. К полнейшим шарлатанам, – заявил он, забирая у меня из рук планшет. – Я знаю точно, что делаю, и делаю это хорошо.

– А тебя не мучает совесть?

– А тебя бы мучала? – спросил он и склонил голову набок, задумчиво глядя на меня. – Ты слышала когда-нибудь о синдроме истинно верующего?

– Синдроме чего?

– Истинно верующего? Это научное понятие. Вернее, я бы даже сказал, это научное исследование явления, которое позволило нашему виду выжить. Человек без веры – ничто. Испокон веку человек верил в самые разные вещи, порой абсурдные, по большей части ложные, но всегда в такие, которые помогали ему жить дальше. Вечные вопросы: отчего мне так тяжело, почему не вырос урожай, отчего я так беден, – все они требовали и требуют объяснений. Все они никогда не найдут ответа ни в чем, кроме веры. Ты можешь сказать, что урожай не вырос, потому что ты грешил. Можешь сказать, что болеешь, потому что на тебе сглаз. Бедность может быть следствием кармы, а бросивший муж будет всего лишь жертвой приворота. Что станет с людьми, если не будет гороскопов, как будут закрывать дыры в сердце все те люди, кто бегает в своей ловушке, не имея никакого выходя. Иллюзия выхода – это уже выход. Это именно то, что я даю людям. Надежду на то, что все будет хорошо.

– За деньги? – уточнила я.

– За деньги, конечно, – кивнул Страхов. – Ты и представить себе не можешь, как мало люди ценят то, что досталось им бесплатно. Кроме того, это мой бизнес. И, как любой бизнес, он должен приносить пользу. Выгоду. Посмотри на это с другой стороны. Ты была на моем семинаре, ты рыдала от облегчения, когда я сказал тебе что-то про твою мать. Было бы тебе легче, если бы ты знала, что это все – ложь? Что никакого контакта с духами нет и быть не может, это нонсенс и мистификация.