Все-таки я добился своего. Кусок шарфа оказался под шлемом и плотно зажал рану. Я вскарабкался на кресло и вернул самолет в горизонтальное положение. Моей голове сразу стало лучше. Кровотечение прекратилось.

После напряженных попыток заткнуть рану я почувствовал огромное облегчение. Вскоре мной овладело нестерпимое желание уснуть. Я изо всех сил старался сбросить с себя сон, но это мне не удавалось. Несколько раз я впадал в забытье, уронив подбородок на грудь. Я тряс головой в надежде, что боль прогонит сонливость. Но через каждые тридцать секунд, обмякнув, я повисал на удерживающих меня ремнях.

Несколько раз я приходил в себя и обнаруживал, что самолет летит в перевернутом положении, но не мог пошевелить рукой, чтобы взяться за рычаги управления. Очнувшись в очередной раз, я услышал встревоживший меня «кашель» двигателя. Это на какое-то время привело меня в чувство, и я, взявшись за рычаги управления, выровнял самолет.

Снова полузабытье. Я тряс головой. Все медленнее и медленнее. Чарующие, теплые объятия сна. Полный покой. «Просыпайся! Просыпайся! – тормошил я себя. – Просыпайся!»

Я пришел в себя, когда самолет резко занесло вправо. Крылья раскачивались из стороны в сторону. Мне больше нельзя засыпать!

Как? Как мне сбросить с себя сон, не забываться больше в этом восхитительном обмороке. Мне было так хорошо, так тепло и спокойно.

Истребитель резко дернулся. Я снова летел вверх брюхом. «Не спать!» – заорал я себе. Меня страшно злила моя неспособность справиться со сном. Отдернув руку от ручки управления, я изо всех сил ударил себя по щеке. Раз, другой, третий. Я надеялся, что боль приведет меня в чувство.

Но бесконечно это продолжаться не могло. Вскоре я ощутил во рту солоноватый привкус. Кровь сочилась из разбитых губ и текла по подбородку. Щека, раздувшись, вспухла еще сильнее. Было такое чувство, словно мне в рот засунули резиновый мяч. Но ничего другого мне не оставалось: я был вынужден бить себя, чтобы не уснуть. Мне подумалось вдруг, что, возможно, еда поможет побороть сон. Я вытащил коробку с едой и набил рот кусками бутерброда с рыбой. Мне по-прежнему хотелось спать. Я откусил еще несколько кусков, тщательно разжевал и проглотил.

Через секунду мне стало совсем худо. Резкие приступы рвоты заставили меня забыть об управлении самолетом. Я сходил с ума от страшной боли в голове. Но даже эти новые мучения не прогнали сон. Снова и снова я бил себя кулаком по щеке, вскоре переставшей чувствовать что-либо. В отчаянии я врезал себе кулаком по макушке, но и это не помогло. Меня клонило в сон. Хотелось заснуть, забыться и больше ни о чем не думать.

Зеро болтало из стороны в сторону. Как я ни старался, мне не удавалось сохранять ровное положение крыльев. Мне казалось, что я держу ручку управления в одном положении, но я не замечал, как рука откланялась то влево, то вправо, после чего самолет начинало резко заносить.

Я был готов все бросить. Я понимал, что долго так продолжаться не может. Но я поклялся, что не погибну, как трус, просто направив самолет в океан, положив конец своим мучениям. Если мне суждено умереть, то я должен уйти, как самурай. Умирая, забрать с собой несколько врагов.

Корабль. Мне нужен корабль противника. От отчаяния я развернул самолет и полетел обратно к Гуадалканалу. Через несколько минут в голове у меня прояснилось. Сонливость исчезла. Боль утихла. Я ничего не понимал. Зачем умирать, если я могу добраться до Буки или даже до Рабаула? Я снова развернул истребитель и полетел на север. Через несколько минут мной снова овладело нестерпимое желание уснуть. Я начинал впадать в забытье. Перед глазами все кружилось. Зачем я лечу на север? Вражеский корабль! Я вдруг вспомнил: я должен найти корабль противника и спикировать на него. Врезаться на полной скорости. Убить как можно больше врагов.

Окружающий мир окутал туман. Я видел перед собой лишь легкую дымку. Раз пять я поворачивал к Гуадалканалу, но затем вновь ложился на обратный курс к Рабаулу. Вновь и вновь я кричал себе: «Не спать!» Желание уснуть постепенно прошло. Но полет на север вовсе не гарантировал, что я попаду на свою базу. Я понятия не имел, где нахожусь. Я лишь знал, что держу направление на Рабаул. Я находился на значительном расстоянии к северу от Гуадалканала, но насколько далеко от него, я точно не знал. Я оглядел океан, но не заметил ни одного из островов, растянувшихся цепочкой до Рабаула. Нажимать на педаль руля направления я мог лишь правой ногой, и меня, по всей видимости, сносило к восточной части Соломоновых островов.

Я достал из-под сиденья карту. Она была в крови, и мне пришлось несколько минут оттирать слюной кровавые пятна. Но сейчас от карты было мало толку. Ориентируясь по солнцу, я попытался определить свое местонахождение. Прошло тридцать минут, но острова так и не появились. Как же так? Где я нахожусь? Небо было абсолютно чистым, безбрежная гладь океана расстилалась до самого горизонта.

Какая-то неведомая сила вдруг стала отрывать меня от сиденья. Неужели я попал в нисходящий воздушный поток? Мной овладело странное чувство. Оказалось, я вновь повис вниз головой, не заметив, как самолет перевернулся, и лишь ремни, которыми я был пристегнут к креслу, удерживали меня на месте. Медленно я вернул самолет в нормальное положение. Что-то промелькнуло под крыльями. Что это такое? Я посмотрел вниз. Подо мной расстилалась сплошная темная масса.

Вода! Я находился прямо над водой! В панике я наклонился и, прибавив газу, дернул на себя ручку управления. Машина послушно набрала высоту 1500 футов. Я убрал газ и продолжил полет на минимальной крейсерской скорости.

Остров! Прямо по курсу остров! Он находился на горизонте, его очертания смутно вырисовывались над водой. Я громко рассмеялся, теперь все будет хорошо, я смогу определить, где нахожусь, и наверняка доберусь до Рабаула. Я продолжал лететь вперед, мне не терпелось рассмотреть береговую линию.

Остров так и не появился. Куда же он делся? Неужели у меня галлюцинации? Что со мной происходит? «Остров», оказавшийся низко висящим облаком, остался справа от меня.

Я снова попытался рассмотреть показания компаса. Перед глазами все расплывалось. Плюнув на руку, я протер левый глаз. Это не помогло, я по-прежнему не мог ничего разглядеть. Я наклонился как можно ниже, едва не уткнувшись носом в стекло. Наконец, я смог рассмотреть. Показания компаса стали для меня настоящим потрясением. Я шел курсом 330 градусов! Неудивительно, что за два часа мне на глаза не попался ни один остров. Мой Зеро направлялся к центру Тихого океана.

Я опять достал карту и, приблизительно определив свое положение, пришел к выводу, что нахожусь в 60 милях к северо-востоку от Соломоновых островов. Это было лишь догадкой, но ничего другого мне не оставалось. Повернув на 90 градусов влево, я направился туда, где, по моим расчетам, должен был находиться остров Новая Ирландия, лежащий к северо-востоку от Новой Британии и Рабаула.

Вновь и вновь приступы сонливости волнами накатывали на меня. Самолет то и дело заваливался на крыло и переворачивался вверх брюхом, мне бесчисленное количество раз приходилось возвращать его в нормальное положение. Я «ковылял» по небу, часто наклоняясь, чтобы проверить показания компаса, после чего дергал ручку управления и ложился на курс, следуя которым надеялся добраться до Новой Ирландии.