Герда молчала отчужденно, глядя на проплывающие мимо городские красоты. «Ах-ах, какие мы высокомерные! Можно подумать!» Однако от Розы не укрылось, что звезда скребет зеркальными ногтями по подлокотнику, рискуя испортить дорогую обивку. Жаль, что дорога была недолгой, не то Роза выдала бы еще кое-что такое, отчего Герда выдрала бы с мясом у кресла оба подлокотника и изгрызла бы всю его шикарную спинку в придачу! Вместе с известием о приезде Волкоффа Роза узнала сегодня из верного источника, что прибыл он в Москву не откуда-нибудь, а из Серединной Империи вовсе не для того, чтобы любоваться на Герду Брюксвальд, а в надежде уломать сниматься в своем новом фильме и спать с ним, великим, в одной кровати, строптивую гримершу. Однако джонка уже заплывала на территорию студии, и Роза Кляйн промолчала, решив не выкладывать все карты раньше времени, а подождать, что случится сегодня на съемочной площадке. Она ожидала увлекательного спектакля, куда более захватывающего, чем весь этот героико-фантастический бред, который штампует ежедневно и еженощно, забывая о сне, о еде и даже о красавице-жене (в первую очередь — о жене!!!) ее малахольный муженек.

Джонка преодолевала территорию огромного комплекса, минуя множество зданий древней и современнейшей архитектуры, пролетая над павильонами, парками и экзотическими островами съемочных площадок. Киностудия представляла собой как бы независимое государство со своей суверенной территорией, существующее в большом городе, в то же время живущее по собственным весьма своеобразным законам. Мало кто догадывался, что большинство космических эпизодов и сцен на загадочных планетах снимается именно здесь, на студии. Если артистам и доводилось залетать в неведомые миры, то не во время съемок.

Джонка приземлилась перед распахнутыми дверями голубого купола, именовавшегося семнадцатым павильоном. Большую его часть занимал бассейн, служивший для съемок со штормами, бурями, водоворотами, с разного рода подводными чудовищами и прочей слякотью.

Павильон мирно дремал, но появление звезды его разбудило: включились прожектора, задвигались камеры, а в бассейне зародилась крупная волна. Подкатившись туда, где неподалеку от воды остановилась Герда со своим небольшим эскортом, волна перемахнула через край и плеснула им в ноги, замочив до пояса. Женщины дружно взвизгнули.

— Пьетро, твои штучки?.. — отходя от бассейна, буркнул Юдкофф.

— Какого черта, Сандрелли! Ты испортил мне. платье! — закричала Герда. Павильон казался пустым: кроме звезды и ее спутников, на освещенном юпитерами пространстве никого не было. Роза молчала, делая попытки отжать подол: она, конечно рассчитывала на представление, но не предполагала такого бурного его начала, к тому же вовсе не планировала принимать в нем участие.

— Зачем тебе платье, Герда? — раздалось в ответ из невидимых динамиков. — У нас сегодня сцена с осьминогом, если я не ошибаюсь? Давай раздевайся и ныряй! Осьминога я тебе сейчас обеспечу!

— Да ты… Ты… — «Подмоченную» звезду переклинило от ярости, так что она не смогла продолжить фразы. Герда развернулась и быстрыми шагами устремилась к выходу.

— Герда, погоди! — воззвал Юдкофф, кидаясь за ней следом, и стал уговаривать уже на ходу: — Ну перестань, не кипятись, ты же его знаешь… — Дверь павильона упала с насмешливым лязгом прямо перед носом у звезды. Она вынуждена была остановиться, обернулась и крикнула невидимому режиссеру:

— С меня достаточно, Сандрелли! Полезай сам к своему осьминогу в задницу! И можешь отправить туда прямо сейчас весь отснятый материал!

Павильон молчал. Похоже было, что его незримый хозяин обдумывает последнее предложение своей главной героини.

В это время к ней шагнул из темноты невысокий мужчина лет тридцати с серьезным внимательным лицом и длинным белым шрамом над левой бровью. Кто его не знал, то по этой отметине, про которую в мире кино ходили самые невероятные слухи, сразу понял бы, что перед ним Иван Волкофф.

— Прошу вас, не сердитесь на Пьетро, — произнес он с уверенностью человека, не нуждающегося в представлении. — Просто я хотел на вас посмотреть.

Звезда растерялась, не сразу сообразив, как ей себя вести: смена в мгновение ока гнева на милость могла уронить ее в глазах Волкоффа. Тут он протянул ей руку! И Герда, слегка пожав плечами, протянула в ответ свою — так, мол, и быть, прощаю, раз уж вы за него так просите. Он проводил ее обратно к бассейну, где волны гуляли уже вовсю, и крикнул куда-то во тьму так и не рискнувшему появиться Пьетро:

— Можешь начинать!

— Стел, хватит плескаться, вылезай! Мы начинаем! — донеслось из динамиков. Среди волн показалась темноволосая голова и поплыла к берегу. Пока Волкофф наводил дипломатию, а Роза с Клаусом были заняты в сторонке попытками просушить одежду, не снимая ее, Стел, раз ее все равно уже намочили, пошла дальше купаться.

Герда начала раздеваться, а Волкофф неторопливо направился вокруг бассейна — как раз в ту сторону, куда должна была подплыть Стел. Звезда неторопливо, со знанием дела обнажала свое блистательное тело, а знаменитый режиссер тем временем высматривал что-то в бушующих волнах. Как раз к тому моменту, как Стел пристала к бортику, несравненное тело звезды погрузилось в стихию. Вскоре оно частично всплыло и потребовало раздраженно:

— Пьетро, умерь эти волны! Ты что, решил меня сегодня утопить?

— Малышка, ты же тонешь! — раздалось ей в ответ. — Твой корабль упал в море и утонул! Борись с волнами! Борись! — На восьми камерах, установленных вдоль бассейна, зажглись красные огоньки, пять камер заработали под водой, и сверху начали опускаться еще четыре. Герда, вспомнив, должно быть, о Волкоффе, перестала возражать и начала отчаянно бороться за жизнь.

В это время немногочисленные зрители, затаив дыхание и позабыв о собственной просушке, наблюдали не за борьбой звезды с могучими волнами, а за обычным разговором, происходящим у другого края бассейна. Как ни странно, это зрелище интересовало их куда больше, чем злоключения героини, невзирая на то, что до них не доносилось из разговора ни единого слова. И хорошо, что не доносилось: качественное озвучание данной сцены грозило зрительному залу коллективным обмороком — Юдкоффу от отчаяния, а Розе от злорадства.

— Подумай еще раз о моем предложении, — говорил Волкофф, присаживаясь на корточки возле мокрой и веселой, как дельфин. Стел, усевшейся на краю бассейна, опустив ноги в воду.

— У тебя был вагон времени, так никого и не нашел? — отвечала она, проводя руками по лицу и по волосам, зализанным волнами в самую обворожительную прическу а-ля морская кошечка.

— Я много кого нашел. И все же предлагаю тебе попробовать.

— Приглядись к Герде. Она хоть и взбалмошная, но действительно неплохая актриса.

— Я не могу, отказываюсь понимать, почему я еще до сих пор тебя уговариваю? — Удивление в голосе Ивана Волкоффа сочеталось с поистине профессиональным напором. — Я предлагаю тебе не просто роль. Это блестящая карьера. Мировая известность. Все, о чем мечтают тысячи! Или ты хочешь до конца жизни пудрить носы?