Один из бойцов Гитлера попытался встать. Он поднялся на четвереньки, одна рука опиралась на окровавленное лицо Гитлера. Утюг подскочил и ударил трубой по спине. Боец рухнул. Утюг удовлетворенно матюгнулся.

Моисеича привели в чувство минут через пять, посадили на стул.

— Слушай меня внимательно, Юрий Моисеич, — сказал Зверев. — Хоть суббота и священный для иудеев день, а поработать еще немного придется. Понял?

Директор кивнул. Плевок на галстуке сидел как фальшивый брюлик.

— Фургон подогнали?

— Что?… А, да, подогнали, — ответил директор, отводя глаза. Сашка взял его рукой за подбородок, тряхнул. Клацнули зубы.

— Соберись, Моисеич! Сейчас пришлешь пару грузчиков с телегами. Тех, которые трепаться не любят. Понял?

— Да-да… как договаривались…

— Молодец. Умница. Проследишь, чтобы в коридорах лишние не болтались. На дворе тоже лишних быть не должно…

— Да-да, конечно.

Директор отвечал, но по-прежнему старался смотреть на низкий потолок — там крови не было. Его лицо опять стало покрываться красными пятнами. Плевок медленно стекал вниз по галстуку.

— Погрузите падаль, — продолжал Сашка. — И вывезите на хер на свалку.

— А они?…

— Что — они?

— Вы их… не убили?

— Во-первых, не вы, а мы, — ответил Зверев. — Ты что же думаешь? Ты думаешь в стороне остаться?

— Да я… я собственно…

— Правильно, Моисеич. Ты, собственно, по уши в говне. Умница. Значит, падаль вывозите на свалку. Здесь все вымыть как следует.

Директор кивнул. Кто-то из бойцов Гитлера завыл. Раздался чмокающий звук удара.

Вой оборвался. Директор снова начал бледнеть.

— Грузчиков и водилу напоишь как следует, дашь денег. Понял?

— Д-да, понял… как договаривались.

— Объяснишь, чтоб не трепались. Иначе с ними будет то же самое.

Через несколько минут семеро в кожаных куртках вышли из универсама. Никто из персонала даже не обратил внимания на то, что вышли совсем не те люди, которые входили пятнадцать минут назад. Бойцы Лысого сели в автомобили команды Гитлера и не спеша уехали.

На грузовом дворе универсама в фургон грузили тела. Грузчики работали споро, молча. Водитель матерился. Фургон подогнали стык-в-стык к дальним грузовым воротам. Распахнутые створки прикрывали погрузку от любопытствующих… да никто любопытства и не проявлял. В торговле работают люди с пониманием: меньше знаешь — крепче спишь.

Две уборщицы мыли с хлоркой стены и пол в помещении, где прошла бойня. Одна ругалась матом, другая шептала молитву…

В синих сумерках грузчики вышвырнули восемь избитых тел на свалке у Муринского ручья. Некоторые из бойцов уже приходили в себя. Грузчикам было страшно. Обратно водитель погнал, как бешеный. Спустя полчаса все трое сидели в подсобке и глушили водку. Водила сильно себя жалел. Сокрушался. Говорил, что вляпался, что у него дети… Что теперь будет? Оба грузчика были ранее судимые, вели себя сдержанней… Подобрать судимых Моисеичу посоветовал Стас: те, кто зону попробовал, знают, что языком трепать себе дороже. Они так и растолковали водителю… Помалкивай сказали, глядишь — обойдется. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. Пей, чудила, водку и все забудь. Водитель пьяно кивал.

После разборки в универсаме положение Зверева в бригаде изменилось, смотреть на него стали по-другому… Вечером решили отметить победу. Как сказал Киндер: полный и окончательный разгром гитлеровской орды. Сашке пить не хотелось, но и отказываться было не с руки. Врастание в новый коллектив — дело серьезное. Он напомнил только, что в розыске и светиться в людном месте не тоже.

— Хорошо, — сказал Стас. — Погуляем в нашем курятнике.

Вечером собрались в своем курятнике, настроение приподнятое. Зверев тоже выглядел бодрым, шутил. На самом деле было на душе паршиво, но знал об этом только сам Сашка. Остальные за напускной бодростью ничего не заметили. Впрочем, Стас, мирно попыхивая анашой и приглядываясь к Звереву, спросил:

— Никак переживаешь?

Сашка оценил проницательность блатного, оценил и его доброжелательный тон. Он понимал, что Стасу трудно привыкнуть к мысли, что в команде есть мент, что ему — жулику по жизни — приходится сидеть за одним столом с красным…

— Плюнь, Саша, не бери в голову.

— Да я и не беру. Думаю — не загнулся бы кто из них.

— Ничего с суками не сделается. У меня — нюх.

Зверев промолчал. Про себя он подумал, что трупов, скорее всего, не будет: договаривались, что мочить будут обдуманно, избегая потенциально-летальных травм. Однако такие вещи трудно прогнозируются. В любом варианте каждый из бойцов Гитлера гарантированно и надолго попадает на больничную койку… Эту бойню спланировал и фактически организовал он, Александр Зверев. Испытывал ли Сашка какие-то угрызения совести? Нет.

Одна банда изувечила другую. На криминальной питерской арене девяносто первого года это не выглядело чем-то из ряда вон выходящим: гангстерские войны шли полным ходом. И уже грохотали выстрелы, уже взрывались гранаты… Возможно, Зверев даже спас чью-то жизнь. Хотя и на это ему было глубоко наплевать.

— Предлагаю поднять бокалы за нашего маршала Жукова, — сказал Киндер. — Стратега, организатора великой победы… За Сашу!

Киндер говорил весело, с иронией, но как бы и с душой. Через неделю именно он сдаст Сашку операм ОРБ.

— За Сашу!

Звякнули стопки. Зверев хмыкнул, выпил вместе со всеми. Братаны, не сильно утруждая себя условностями, брали закуску руками, говорили с набитым ртом. Стас не ел, у зэка с пятнадцатилетним стажем была язва. Дело на тюремных харчах обычное. Он тянул беломорину впалыми щеками, поглядывал на братву огромными зрачками. Он был другой породы. Здоровенные братаны с накачанными мышцами, со спортивными разрядами, казались ему шкетами… Даже мент Зверев был ближе.

Крепкие молодые челюсти жевали твердокопченую колбасу. Прокуренные легкие и мозг старого зэка (а всего-то сорок лет недавно стукнуло) втягивали дым конопли. В третьей истребительной на улице Вавилова хирурги врачевали избитых братков Гитлера… «У меня нюх», — сказал Стас. И все-таки жизнь одного была в опасности.

…Пили не в меру. Хвастались. Хвалились, кто кого и как уделал. Стелился дымок анаши. Киндер обнимал Зверева за плечи и говорил, что они теперь кореша по жизни. Сашка кивал. За окном ветер нес мокрый снег… Настя смотрела огромными глазами.

— У тебя права есть, Сашок? — спросил Киндер.

— И обязанности тоже, — ответил Зверев.

— Ха! Этого дерьма у всех навалом… Я про автомобильные… Есть?

— Валялись где-то.

— Вот и хорошо. Бибишку тебе купим. Чего за мужик без бибишки?