– А, кстати, да – как Фокс собирался ее возвращать?

– Похоже, и не собирался. Заигрался дядечка, богом себя почувствовал. Вот только и Юпитеру не все дозволено.

– А хозяева Нью-Рино не возмущались, что на их территории Орден беспредельничает?

– Возмущались, конечно, но не очень убедительно. Так, скорее по обязанности, авторитет перед своими поддержать. Знает кошка, чье мясо съела. Ну и получили в ответ сумму на ремонт забора и ворот, и совет, что чужое брать нехорошо.

– Дай угадаю… Теперь наш искомый капитан О’Тул попал окончательно? Впарил мафиозным боссам такой горячий товар, что из-за него возник конфликт с Орденом, да еще и саму машину отобрали. Все, теперь он точно не жилец.

– Если имел запасные документы и убежище, о котором никто не знал, – может еще спастись. Но лихим пиратским капитаном ему точно не быть. Остаток жизни прятаться придется.

– Так что мы молодцы, в общем-то. Пожелание старины Виндмилла выполнили. А что обошлось ему это… дороговато, то тут нашей вины нет.

– Будем надеяться, что Марлоу не забудет об этом, когда дойдет до премии.

Марлоу и не забыл. Он счел, что неделя в Нью-Рино за казенный счет – само по себе хорошее поощрение. Мне не так обидно, я большую часть командировочных денег не успел потратить, а Сэм… Сэму будет что вспомнить.

Конец второй части

Как-то, в середине дня, зазвонил мобильник. Я отвлекся от отладчика, ткнул пальцем в зеленую кнопку и поднес аппаратик к уху.

– Слушаю.

– Я имею честь говорить с Vlad Voronoff? – спросила меня трубка мягким, рокочущим баритоном.

– Да, это я.

– Вас беспокоит Джереми Дженкинс, нотариус. Вы не могли бы выделить немного времени и посетить мою контору? Улица Чаек, дом пятнадчать.

– Да, как насчет сегодня, во второй половине дня?

– Вас устроит в восемнадцать часов?

– Хорошо, буду.

Я положил телефон и повернулся обратно к экрану. Интересно, что от меня понадобилось нотариусу? Слабо верится в богатого троюродного дядюшку, скончавшегося в Америке. Хотя чего зря голову ломать? Сегодня и узнаю.

Улица Чаек извивалась по склону холма в старой части города, если термин «старый» вообще применим к населенному пункту, которому едва четверть века. Дома здесь были добротные, построенные на века. Чистота, тишина и солидность.

Адвокат Дженкинс вполне соответствовал своему району. В возрасте, солидного телосложения, в солидном костюме.

– Рад вас приветствовать в моей конторе. Надеюсь, если вам когда-либо потребуются услуги нотариуса, вы выберете мою скромную персону.

– Хочется верить, что завещание в ближайшее время мне не понадобится, а дальше – кто знает?

– Итак. Не сочтите меня бестактным, но можно взглянуть на ваш АйДи?

– Да, конечно.

Было бы прикольно сейчас высыпать на стол всю горсть моих АйДишек. Все настоящие, между прочим. Но сейчас не время для хулиганства, да и хранятся наши запасные личины между операциями у Марлоу в сейфе. Во избежание злоупотреблений, так сказать.

Достаю карточку, протягиваю нотариусу.

– Благодарю. Итак, личность установлена, приступаем к делу.

Он отвернулся, открыл один из шкафов у себя за спиной, достал оттуда картонную коробку с завязками.

– Будучи уполномоченным мисс Лилиан Шантеню, в случае ее смерти как от естественных причин, так и в результате стихийного бедствия, военных действий, криминальных происшествий и прочих причин, не указанных выше, все содержимое данной коробки переходит в собственность Vlad Voronoff, год рождения…

– Стоп, стоп! Мисс Лилиан Шантеню? Медсестра? В случае смерти?

– Дослушайте до конца, молодой человек! Да, мисс Шантеню действительно работала медсестрой в госпитале Святой Магдалены, расположенном в нашем городе, вплоть до даты составления данного завещания. Насколько мне известно, в дальнейшем она была медицинским работником экспедиции Грайяра вплоть до самой своей смерти полгода назад.

– Смерти?

– Вы не знали?

– Нет. Что там случилось?

– Нападение местных бандитов на лагерь экспедиции. Событие весьма прискорбное, но достаточно распространенное в тех краях. Бандиты напали на экспедицию сразу по приезде на место, чтобы захватить максимум припасов. Насколько мне известно, не уцелел никто. Лагерь после налета был подожжен, а потом порезвились хищники, так что… По прошествии полугода все члены экспедиции официально признаются погибшими, а вы – официальным наследником.

– Но… почему я?

– Насколько я понял из нашего разговора при составлении завещания, вы были единственным, по-настоящему близким мисс Лилиан человеком последнее время. Родственников у нее не осталось.

– А можете сказать, кто еще упомянут в завещании?

– Собираетесь оспаривать волю погибшей?

– Боже упаси! Просто интересно.

– Не вижу ничего предосудительного в вашем желании. Остаток денег на счете погибшей в Банке Ордена переходит в собственность детской больницы на французской территории. Вас интересует сумма?

– Нет. Это хорошее применение ее деньгам.

– Рад это слышать. Итак, вы готовы вступить в права владения наследством?

– Да, конечно. Если она этого хотела…

– Распишитесь здесь и здесь. Теперь эта коробка ваша.

– А… точно нет никакой надежды? Вдруг кто-то уцелел?

– Обычно, если кого-то захватывают живым, присылают требование выкупа. И стараются это сделать как можно быстрее. А если не прислали… По статистике, выжить в Дагомее в одиночку практически невозможно. Особенно женщине. Мне очень жаль.

– Мне тоже. Прощайте.

– До свидания. Надеюсь, следующая наша встреча произойдет по более приятному поводу.

Я вернулся домой… Даже не знаю, как это описать. Когда Лили уехала, было ощущение, что внутри чего-то не хватает. А сейчас… Сейчас внутри не было ничего. Только оболочка продолжала существовать. Без малейшего смысла.

Положил коробку на стол, взялся за завязки. Ногти соскочили раз, другой. Пришлось взять нож и резануть.

Внутри оказалась стопка бумаг. Сверху лежал лист, исписанный знакомым прыгающим почерком.

«Влад, если ты это читаешь, значит, со мной случилось что-то нехорошее. Ты единственный надежный человек, которого я здесь знаю. Найди этим бумагам правильное применение. Прощай.

P.S. С тобой было интересно.