– Вот здесь, – ответил парень. Он указал на ее левое запястье. – Там что-то есть. Я чувствую привязанную волю.

– Тайгэ – Заклинатель Духов, Ланьмэй, – сообщил Шаньцзюнь. – Он чувствует духовную ци – ци мертвых, разновидность энергии инь.

– Что, во имя Десяти кругов ада, это такое? – спросила Лань, не сводя глаз с друга Шаньцзюня.

– Специальность моего клана, – объяснил Тай, свирепо сверкнув глазами, – это поиск и вызов призраков.

– Мы, обычные практики, иногда можем ощущать ци духов, поскольку все они являются проявлениями энергий инь, – терпеливо объяснил Шаньцзюнь, и Лань внезапно подумала о яо, которого она видела в бамбуковом лесу. – Но клан Тайгэ имеет связь с отпечатками, которые призраки и духи оставили в этом мире. Думай об этом как о разновидности практики – искусстве, которому учат в этой школе… только у него это в крови.

– И ты чувствуешь призрака… на моей руке? – спросила Лань у Тая.

– Не призрака. Отпечаток, – подчеркнул Заклинатель Духов. – Души бессознательно оставляют отпечатки во многих различных формах. Воспоминание. Мысль. Эмоция. Своего рода след, указывающий на то, что они существовали в этом мире. Именно так мы, Заклинатели, выслеживаем призраков. Отпечатки непреднамеренны – как клубок мыслей или поток сознания, оставленный в стрессовый момент. Некоторые слабы. Другие легко уловить. Иногда они звучат громче. А твой… – он замолчал. – Твой кричит.

Лань осознала, что впилась ногтями в собственное запястье. Она боролась с дрожью, пока холодный ветер шевелил газовые занавески, а бледный лунный свет заставлял тени танцевать.

– Что же он кричит? – прошептала она.

Тай протянул руку.

– Мне нужно прислушаться.

Сердцебиение грохотало в ушах Лань, когда она медленно протянула Заклинателю левое запястье.

Из серого шелкового мешочка на поясе – похожего на тот, что был у Цзэня, только с другим символом – Тай достал три палочки благовоний. Взмахом длинных пальцев он поджег их. В серебристом свете луны палочки вспыхнули красным цветом.

Другой рукой Тай вытащил из рукава белый колокольчик.

Он осторожно провел им по руке Лань, а затем встряхнул.

Колокольчик издал чистую, высокую ноту, которая, казалось, прокатилась рябью не только вокруг собравшихся… но и внутри них тоже. Его звон эхом отдавался в каком-то промежутке, пространстве, которого будто бы не существовало. Стало холодно, свет, веранда и вода померкли, словно медленно исчезали из этого мира.

Только печать на запястье Лань стала ярче. Поверх нее образовался бледный отпечаток руки. Лань вспомнила, как смотрела на эти окровавленные, сомкнутые вокруг ее запястья пальцы, пока ее мать лежала при смерти.

В темноте несуществующего промежуточного пространства раздался знакомый голос:

– Боги, если в этом мире осталось хоть немного милосердия, присмотрите за моей дочерью.

Это была мама. Ее голос. Каждый нерв в теле Лань напрягся. Горло сжало, в груди зародилась боль. Зрение девушки затуманилось.

– Хотела бы я, чтобы у меня было время рассказать ей все, – слабым голосом продолжала Сун Мэй. Она казалась погруженной в собственные мысли, не обращаясь ни к кому, кроме самой себя.

«Так и было», – поняла Лань. Ее мать хотела, но не смогла произнести эти слова, случайно оставшиеся в виде отпечатка, потока сознания.

– О подпольном восстании, которое мы возглавляли с ее отцом, об истинной истории этого царства. Пусть она простит меня за то, что я вручила ей ключ к судьбе нашего народа. Это бремя ей придется нести в одиночку.

Слова мамы становились все слабее и невнятнее. Отпечаток ладони на запястье Лань начал исчезать.

Лань знала, что произойдет дальше… Знала, когда был оставлен этот отпечаток.

В последние минуты ее жизни.

– Нет, мама, – задыхаясь, произнесла Лань. – Нет, подожди…

– Боги, направляйте ее, чтобы она смогла услышать песню окарины[13], — пробормотала ее мать, казалось, все больше погружаясь в собственные мысли, – и последовала за ее силой, чтобы защитить тех, кто в ней нуждается. Чтобы спасти наше царство.

Голос унесся прочь, как ветер, отпечаток руки испарился, а тени рассеялись. Лань снова осталась одна, стоя на коленях на гладком сосновом полу открытой террасы. Ее щеки горели, а тело дрожало. Она чувствовала нежный голос у своего уха, твердую руку на своих плечах – Шаньцзюнь утешал ее.

– Это… – даже Тай выглядел потрясенным. – Это был непреднамеренный поток мыслей. Твоя мать… должно быть, доверила тебе что-то важное, раз отпечаток ее сознания остался с тобой.

– И мы скоро узнаем, что именно, – раздался резкий, знакомый голос.

Лань подняла глаза. Сквозь пелену слез она увидела высокую, шагающую к ним фигуру, на поясе которой блестел изогнутый меч.

– Видимо, мне придется приложить больше усилий, чтобы выяснить это, – сказала Ешин Норо Дилая, скривив свои ярко-красные губы. Она вытащила свой меч и прижала его кончик к шее Лань. – Должна ли я забрать твою жизнь прямо сейчас, чтобы избавить от хлопот, или предпочитаешь объясниться перед Советом мастеров?

Печаль, сгруппировавшая в животе Лань, усилилась.

– Стерва, – прошептала она. – Как много ты слышала?

Дилая ухмыльнулась:

– Достаточно. Я знаю, ты ищешь какой-то источник силы, что-то, что оставила тебе мать. Я всегда знала, что с тобой что-то не так.

У Лань руки задрожали от злости. Она злилась на то, что Дилая слышала слова ее умершей матери и у нее хватило жестокости использовать их против нее. Похоже, девушка застала только конец потока мыслей, что хранил отпечаток… Но мать оставила это Лань, и только ей. Лань не хотела, чтобы Дилая слышала даже слово.

Странная энергия горела внутри Лань. За последние несколько дней уроки мастера Гьяшо помогли ей более глубоко осознать природу ци, включая ту ци, которое она хранила внутри, в своем ядре. Девушка еще никогда не хотела причинить кому-нибудь боль так, как в этот момент.

В глазах Дилаи зажглись удовлетворение и любопытство, и Лань поняла, что ее ненавистница хочет, чтобы она призвала свою ци – несбалансированную ци, которую подвергают сомнению все мастера. Ци, от использования которой предостерегал ее Цзэнь.

Буря эмоций утихла. Бурлящая внутри ци погасла.

Лань с поразительной точностью сосредоточилась на Ешин Норо Дилае.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – сказала она, тщательно выговаривая каждое слово, – ты, стерва с лошадиным лицом.

Дилая не дрогнула от оскорбления.

– Вот как? Тогда объясни мне, что это был за голос.

– Уверена, что Тай может ответить на твой вопрос, – бросила Лань с наигранной бодростью. – Я понятия не имею, что он сделал, но он только что вернулся, выполнял поручение Старшего мастера. – Лань приложила палец к губе, делая вид, что ее только что осенила гениальная мысль. – Если только ты не хочешь напрямую спросить Старшего