Другое дело, когда у Джими был свой собственный трек, который он пытался довести до ума и работал над ним в студии. Я имею в виду не джем-сессии, а вещи, специфичные и сложные для аранжировки, которые он пытался разобрать. Он делал дубль за дублем, пытаясь достичь идеала и именно так, как он себе представлял – ритмически и главную партию, а затем еще одну главную партию, и еще одну главную партию. Потому что в тот момент (с Electric Ladyland) у нас было шестнадцать дорожек, и это было благословением и проклятием одновременно.

Шестнадцать дорожек были тогда новшеством. Было ли использование таких современных технологий важной частью того, что Хендрикс пытался достичь?

– Конечно. Но дело было даже не в этом. Это стало сценой. Это было похоже на концертную сцену в студии. В том смысле, что мы с Джими были на сцене и работали. Как только мы собрали все дорожки и наложили их, и все было готово к микшированию, это становилось нашей концертной сценой. Как я уже говорил, это были микшерные выступления. Это было что-то, что мы должны были разобрать и запомнить ходы. Не только движения с физической точки зрения, но и то, куда пойдут фейдеры, что будет происходить с эквалайзером, реверберацией, панорамированием и всем остальным.

Это было бы почти как пьеса в пьесе. Мы все разбирали. Ладно, ты будешь на той стороне пульта. Я буду на этой. Ты сделаешь это, ты позаботишься о вокальных партиях, Джими. Я позабочусь обо всех гитарах и барабанах. И тогда в какой-то момент нам приходилось меняться местами. И мы словно ставили хореографию и иногда падали и врезались друг в друга, тогда мы начинали смеяться, а запись все шла, и мы пытались ее выключить. Это было очень весело. Но так оно и было.

Как ты и Experience Hendrix LLC нашли весь этот «новый» материал?

– Любой проект, связанный с Джими Хендриксом, – это плод любви в прямом смысле этого слова. Начиная с 1993 года, когда мы получили все права, Джейни, я и Джон пытались дать публике лучшее из того, что мы можем предложить, и выпускали только самое лучшее. Это мантра: только самое лучшее качество. И только то, что, как мы чувствуем, заставит наследие Джими сиять. Если мы работаем над проектом, то берем пару записей и скажем: «Эй, давайте перенесем это (в цифровой файл) и уберем». Мы все собираем, в том смысле, что это будет хороший трек для чего-то в будущем.

Для People, Hell and Angels Джон и я объединили усилия, чтобы понять, что мы будем делать для следующего альбома. Мы решили, что это, вероятно, будет последняя студийная пластинка. После этого студийных альбомов не будет. (Еще один, Both Sides of The Sky, был выпущен в 2018 году.) Мы довольно тщательно собирали материал. Итак, концепция этого альбома была такова: хорошо, что он делал после Electric Ladyland вплоть до Band of Gypsys? Это период с конца 1968-го по большую часть 1969-го. Да, было много материала из того периода. Но только не совсем то, что нужно. Мы решили, что у нас достаточно отличных записей, отличных альтернативных версий, отличных исполнений различных песен – некоторые вещи никто не слышал, некоторые слышали, но не в этой версии. Более ранние версии песен, более поздние версии песен.

Вот как мы мыслили: что же задумал Джими? Он пытался найти новое направление, и ему хотелось работать за рамками Jimi Hendrix Experience, расширить свой кругозор и попробовать поработать с разными музыкантами. И в этом суть нового альбома.

Были ли какие-то сюрпризы, когда вы разбирали материал?

– Кстати, материал был на восьми, двенадцати и шестнадцати дорожках. Поэтому, когда мы просматривали записи и начинали их разбирать, уводили фейдеры вверх и часто говорили: «Вау! Я это помню! Я помню, как он это делал, но я не помню, чтобы это звучало именно так!» Это наводило меня на множество воспоминаний. Например, на Somewhere. Я поднял фейдеры, и это было похоже на: «Да-да, я помню это. Это было на студии». Джими позвонил мне посреди ночи и сказал: «Эй, я застрял, не мог бы ты приехать и помочь?» Потому что в 1969 году мы строили студию Electric Lady Studios, и у меня не было времени ходить туда и развлекаться. И, честно говоря, я думаю, что люди использовали его в своих интересах. Например: «О, это Джими Хендрикс – возьми дополнительную плату!» У него не всегда был хороший инженер в команде. Поэтому я взял такси до студии Hit Factory, помог ему установить микрофоны и пробыл с ним так долго, как только мог. Но потом мне нужно было возвращаться.

Были другие случаи, когда меня там не было и кто-то другой записывал основную дорожку, а потом я вспомнил, как принес записи обратно в Electric Lady и наложил их, и думал теперь: да, мы сделали то-то и то-то. И разговоры (на пленке) просто замечательные. Те, что были между мной и Джими, всегда очень смешные. В один прекрасный день я соберу воедино все эти маленькие кусочки разговоров, так что это будет похоже на документальный фильм. Но сейчас мы не будем об этом говорить. (Семь лет спустя после этого разговора ни одна из таких записей не увидела свет.)

Прослушивание таких записей снова, с поднятыми фейдерами, дало тебе возможность узнать что-то новое о Хендриксе и его музыке?

– Это интересный вопрос, потому что стало понятно, что генезис композиции возвращается иногда к самым ранним версиям, где темп изменился или ощущение изменилось, и там участвуют разные музыканты, это совершенно другое путешествие. Ты знаешь, к чему все идет. Ты узнаешь эту песню, но она совсем другая. В ней другой посыл. И именно поэтому это так круто. Он показывает либо самое раннее исполнение песни, либо самую последнюю версию песни.

Самое замечательное в этом периоде – он пытался понять, в каком направлении хочет двигаться. И поэтому есть все эти песни, над которыми он работал. Они в процессе, и ты можешь проследить, как он меняет каждую из них. Это здорово!

Картина, которая складывается для меня из периода 1969 года, – это образ человека, который потерялся, в некотором роде застрял в поисках чего-то нового в своей жизни.

– Я бы так не сказал. Он никогда не был потерян. Но я думаю, как любой истинно великий творец… Можешь себе представить, он только что сделал Are You Experienced, Axis: Bold as Love и Electric Ladyland – три главных работы. А еще он ездил в туры и делал все то, что обычно делают артисты. Просто чтобы понять, куда двигаться, нужно время. Нужно немного расслабиться. А у Джими никогда не было времени для отдыха. Я думаю, ему нравилось ходить в студию, записывать и джемить. Это был его образ жизни… Потому что это не было типа эй, у меня есть моя прекрасная репетиционная студия, я приведу всех этих парней и буду репетировать. Не-а… Уровень его музыкального мастерства был так высок, что «с таким же успехом можно пойти в студию и включить запись, потому что никогда не знаешь, что будет».

Насколько отличалась работа Джими с такими парнями, как Билли Кокс, Бадди Майлз или The Cherry People, по сравнению с The Experience?

– Давай сначала про Бадди Майлза, потому что это было первое изменение, которое все могли сравнить, – стиль Митча отличался на 180 градусов. Стилистически они были совершенно не похожи друг на друга. И все же есть одна специфическая вещь, которую делал Бадди Майлз и которую любил Джими, а именно – глубокий тяжелый фэтбэк бит. Может быть, в остальном у него не было особого воображения, но это было уже не так важно. И пока он играл с Бадди, это было то, что нужно. Это было необходимо для его развития. И еще интересно, что к тому моменту, как Band of Gypsys распались, у Митча и Билли получился кроссовер. Но Бадди был фантастически хорош для Джими. Это настоящее ощущение R&B, и именно это имело значение.