В другом документе, похожем на судовой журнал, она наткнулась на короткие записи. Записи предварялись цитатой из Канта: «Я могу, потому хочу то, что должен сделать». Эллен попробовала вникнуть в смысл фразы, но так и не осилила. Дальше шли записи о разных людях, промаркированных заглавными буквами: А., О., И., Ф., Х. или М.

Продраться сквозь непонятные сокращения и телеграфный стиль оказалось очень трудно, поэтому Эллен просматривала страницы по диагонали, порой перескакивая через некоторые пассажи. Несколько папок, показавшихся ей особенно скучными, вообще читать не стала и наконец вернулась к началу. Записи с их системой сбили ее с толку.

Однако вскоре она натолкнулась на фразу, которую поняла с первого раза: «А. обтянула диван старыми джинсами, гениальная идея!» Найти ключ не составило большого труда, поскольку означенный предмет мебели вот уже три года стоял в комнате Амалии. По совести сказать, портниха из Амалии была никудышной, поэтому обивка вышла не такой роскошной, как это она себе представляла. Несмотря ни на что, речь определенно шла о дочери Эллен и ее уникальном творении.

Чуть дальше Эллен насторожила следующая строка: «Э. влюблена в меня». Буква Э., по всей видимости, обозначала ее, Эллен, однако о взаимных чувствах Герд не упомянул. Сокращений и намеков было полно и дальше по тексту. «О. собирается писм. оформить свое желание быть погребенной в море». Эллен вспомнила, как Ортруд первый раз упомянула о своем дневнике в связи с похоронами собаки, и тогда же она призналась, что хотела бы упокоиться на морском дне. Почему Герд счел эти слова настолько важными, чтобы их записать?

«Сегодня опять долго говорил по телефону с Ф.», — с недоумением прочла Эллен. Если речь о Франциске, то что-то не сходится: ведь Герд утверждал, что давно потерял контакт с дочерью. Конечно, «Ф.» мог быть его коллега — Фриц, Флориан или Фердинанд. Не менее туманной показалась ей и загадочная фраза в конце апокрифа: «Ловушка с арманьяком установлена!»

«И что я ломаю над этим голову! Что значит вся эта хрень?! — вдруг возмутилась Эллен. — У Герда за плечами полжизни, за это время у него сложились отношения с огромным количеством людей, он мог писать о событиях, о которых я и понятия не имею. Безусловно, он мог бы разъяснить всю эту бессмыслицу, ну, может, немного бы рассердился на то, что я беззастенчиво присвоила эту дурацкую флешку и сую нос не в свои дела».

Но все же, преодолев угрызения совести, Эллен продолжила копаться в виртуальном журнале Герда.

«Имитация сердечного приступа удалась. Э. с О. и даже врач попались на удочку». На этом месте Эллен стали овладевать опасения. Ведь было сказано, что и она попалась.

С какой целью Герду понадобилось инсценировать инфаркт? Только ради того, чтобы избежать ее объятий? В одно мгновение этот удивительный человек предстал пред ней в другом свете. На поверку он оказался не таким уж кристально чистым, как она верила. Возможно, что и звонил он ей не ради общения, а из-за пропавшей флешки.

С колотившимся сердцем Эллен спрятала нарушительницу спокойствия в единственный выдвижной ящик комода, у которого пока еще работал замок. Завтра ей нужно прийти на работу с довольным, отдохнувшим видом, так какого черта она должна сводить себя с ума, разгадывая запутанные построения?! Со временем все разъяснится, а пока нужно отобрать свежую одежду на завтра, сделать маникюр и помыть голову.

И пока Эллен отбирала то и это, приводила себя и вещи в порядок, пускала воду, чтобы наполнить ванну, и отрывала старые листки календаря, у нее созрело решение: в следующие выходные надо будет съездить во Франкфурт к невестке, чтобы вернуть одолженную одежду, а сразу после этого она заявится к Герду, как снег на голову, без уведомления.

Многие годы Эллен с Амалией каждое утро уезжали на работу вместе. Эллен строго-настрого наказала дочери, чтобы та, рассказывая сослуживицам об отпуске, не болтала почем зря о том, как так получилось, что они попали в круиз на одном из самых комфортабельных кораблей.

— Смотри, — учила ее Эллен, — все они зарабатывают примерно столько же, сколько и мы, и никогда не смогут позволить себе подобное путешествие. Нельзя разжигать в ближних зависть! Если мы будем делать вид, что оплатили круиз из своих денег, то все будут гадать, откуда у нас вдруг столько бабла. Если сказать, что нас пригласили, то во многих это вызовет сильные подозрения, что мы у кого-то на содержании. А вся эта невероятная история с моим обожаемым физическим отцом вообще никого не касается. Никто не должен знать, что мы с тобой не родня старому Тункелю. Узнают — молва о дедушкиной супружеской измене в два счета разнесется по округе. Городок у нас небольшой, и о нас опять поползут сплетни…

— Значит, так: остается держаться версии, будто мы эту поездку выиграли, — предложила Амалия. — Клэрхен, Катя и Уве, хотя и знают правду, будут держать язык за зубами.

— Надеюсь! Пока, дорогая, до вечера! — сказала Эллен на прощание.

— А что, мама, Герд больше не звонил? — спросила Амалия как бы между делом, перекидывая сумку через плечо.

— Мы кратко поговорили. Я уже тебе говорила, что утопленницу нашли, — ответила Эллен и нажала на педаль газа.

И надо же было Амалии коснуться этой темы именно сейчас, когда ей необходимо сосредоточиться на работе! Втайне Эллен постоянно рисовала картины возможного продолжения романа. Придется ли ей переехать к Герду во Франкфурт, оставив мать и Амалию в Оденвальде? Или Герд согласится жить с ними в «женском монастыре» — как-никак это дом его предков — и, возможно, даже позаботится о полном восстановлении особняка? Но это вряд ли, иначе ему придется трудиться над этим проектом по специальности еще как минимум лет десять. Или они будут встречаться по выходным и вместе проводить отпуска? Все же лучше, чем ничего, решила Эллен, подруливая к работе. То-то сейчас будет — весь отдел налетит здороваться! А на столе — куча накопившейся работы, ведь она написала заявление об отпуске чуть ли не перед самым отъездом, вместо того чтобы поставить начальство в известность заранее. Слава богу, что сезон путешествий закончился, и ей не придется выписывать огромное количество паспортов.

Во время обеденного перерыва Эллен смогла удовлетворить любопытство сослуживцев, но, как и в случае с матерью, не стала рассказывать о теневых сторонах плавания. А когда коллеги услышали, что дома ее приветствовала маленькая собачка, их злорадству не было конца, и все остальное отступило на второй план.

Амалия повела себя не столь дипломатично. На вопрос начальницы, с чего она вдруг так посвежела и загорела, без обиняков ответила, что ее мама на конкурсе выиграла путешествие на двух человек. И, будто желая еще больше раздразнить шефиню, добавила:

— Это было нереально круто — такой обалденный круиз на шикарном лайнере!

Первая неделя после отпуска пролетела незаметно. Вечером в пятницу Эллен позвонила брату и сообщила, что завтра к ним заедет, ненадолго, только на чашечку кофе. Маттиас же хотел, чтобы она взяла с собой маму и они пробыли бы у них весь день.

— Ах, мне еще надо переделать в городе кучу дел. Стоит расслабиться, как сразу за это приходится чем-то платить, — отвергла его предложение Амалия. — Так что в другой раз!